Таким образом, прямая дорога на Турнау была открыта, благодаря тому, что Бенедек не отдал никакого положительного приказания насчет цели, какую должен иметь в виду Клам; этот же последний, как кажется, упустил сам себе отдать отчет в своей роли. Понятно, что, с переходом Турнау в руки пруссаков, не только не представлялось возможности оборонять линию Изера, но даже можно было рисковать быть отрезанным от Гичина.
Горн, отрядив в направлении к Подолу фузилерный батальон 72-го полка и две роты стрелкового батальона, продолжал со своей дивизией наступление к Турнау; 26-го занял этот пункт и вместо разрушенного навел понтонный мост через Изер. Таким образом, пруссаки на кратчайшем пути к Гичину не имели более серьезных препятствий.
К этому нужно прибавить, что остальные части первой армии к вечеру того же дня были у Дибенау и в окрестностях, т.е. не далее, как верстах в 10 от Турнау; 14-я дивизия достигла Бёмиш Айха, 8-й корпус стоял верстах в 20 от Мюнхенгреца, за Гюннервассером. Одним словом, 27-го, на линии Мюнхенгрец Турнау, пруссаки, при небольшом усилии, могли сосредоточить все свои 135 000.
В таком положении были дела, когда Клам-Галлас получил 26-го (между 23 часами пополудни) приказание главнокомандующего держать Турнау и Мюнхенгрец во что бы то ни стало. Обстоятельства далеко не благоприятствовали его исполнению, так что Турнау перешел в руки пруссаков; но приказание было положительное. Клам решился попытаться его исполнить. Это и имело следствием ряд кровопролитных дел, нравственно подорвавших I корпус и не принесших в общем смысле никакой особенной выгоды австрийской армии.
Пассивная оборона за рекой была признана невозможной даже в том случае, если бы удалось вытеснить пруссаков из Турнау: такая оборона потребовала бы разброски сил на 14 верст , да вдобавок при недостатке поперечных сообщений. Поэтому решено было оборонять линию Изера впереди ее, именно 27-го, утром, двинуться на Зихров и занять позицию у Гилловея, ту самую, которая так легко была сдана 25-го.
Прежде всего предполагалось взять Турнау нечаянным нападением, так как, по сведениям, доставленным отрядами 1-й легкой кавалерийской дивизии, этот пункт занят был пруссаками слабо. Предварительные движения для этой цели назначены вечером 26-го; а чтобы не встретить препятствия переходу через Изер у Подола, вознамерились высоты у деревни Свиган, прилегающие к Подолу с севера и, следовательно, командующие переправой, занять бригадой Пошахера. Вместе с тем главнокомандующему было донесено о предположении, сделанном с целью исполнить его приказание «держать Турнау во что бы то ни стало».
Стычка у Подола. Но тут случилась неожиданность, расстроившая всю комбинацию австрийцев: ничтожный отряд, направленный за бригадой Пошахера и состоявший, если припомнят, из одного фузилерного и двух рот стрелкового батальона, вечером решился атаковать Подол: он без всякого труда, конечно, выбил оттуда австрийскую роту и занял деревню. Этого было достаточно, чтобы изменить первоначальное, в сущности хорошее, распоряжение; полк 30-й и 18-й егерский батальон, вместо того, чтобы направить на Свиган, двинули прямо на мост, дабы выбить пруссаков из Подола фронтально. Было уже часов около одиннадцати вечера. Атака удалась, но не без больших потерь и не надолго: пруссаки пустили в ход свои игольчатые ружья; поднявшаяся луна осветила место побоища, и частые залпы в упор по густым массам австрийцев, ворвавшихся в улицу селения, производили губительное действие. Несмотря на то, пришлось отступить пруссакам. Граф Клам сам присутствовал при этой стычке и даже, говорят, был впереди, чтобы удобнее распоряжаться в сумраке и тумане. Он притянул бригады Абеля и Пире, но, кажется, употребил из них только самую незначительную часть, ибо стычка окончилась все же в пользу пруссаков, благодаря тому, что они усвоили себе важную сноровку идти на выстрелы. Батальон 31-го и батальон 71-го полка, под начальством полковника Бозе, явились по этому боевому
зову к Турнау, без приказания. Вслед за ними пришли и фузилерные батальоны тех же полков, и упорный бой, длившийся три часа, т.е. до двух часов ночи, наградил отвагу и упорство пруссаков. Австрийцы произвели отступление по всем классическим правилам, со сменой частей: полк Мартини и 18-й егерский батальон отступили за батальон полка Рамминга , который, в свою очередь, отступил за мост. Цель не была достигнута, но маневр удался, и тем легче, что пруссаки даже не думали преследовать: и того уже было довольно, что за ними осталось, при подобной обстановке, место побоища.
Это дело имело следствием, что пруссаки стеснили еще более расположение Клама, ибо, с овладением Подолом, преградили ему и другой путь на Гичин. В распоряжении австрийцев осталась теперь одна только дорога, ведущая туда от Мюнхенгреца; но у Субботки она соединяется с той, которая идет от Подола.
26-го же начались дела и с эльбской армией. Незадолго до полудня головной отряд бригады Шелера достиг Нидер-Группей и сбил австрийские аванпосты. В подкрепление им высланы были 33-й пехотный полк и 32-й егерский батальон , под командой графа Гондрекура. Этот отряд, 27-го утром, оттеснил пруссаков до Гюннервассера, но здесь наткнулся на главные силы бригады Шелера и принужден отступить. Пруссаки его не преследовали.