Митрофан Иванович подошел к окну и, глубоко вздохнув, сказал:
Какой прекрасный день! Тишина, будто и войны нет. А там...
Договорить он не успел: открылась дверь и в комнату вошел незнакомый мне генерал. Был он среднего роста, плотный, статный, в безукоризненно сидящем мундире, с орденом Красного Знамени и медалью «XX лет РККА». Окинув острым взглядом комнату, шагнул к командующему, вскинул руку к фуражке и четко доложил:
Генерал-майор Рыбалко. Прибыл для дальнейшего прохождения службы.
Докладывал вошедший как положено по уставу, но глаза почему-то смеялись. Я перевел взгляд на Романенко и удивился: обычно суровый, он улыбался. Затем молча обнял Рыбалко и расцеловал.
Мгновенно исчезла обычная в таких случаях официальность. Прокофий Логвинович познакомил нас, придвинул к себе табуретку, усадил Рыбалко и растроганно произнес:
После академии, Павлуша, я совсем потерял тебя из виду. Рассказывай, где был, чем занимался.
Потом было много чего, задумчиво повел головой Рыбалко. Но сначала, товарищ командующий, прошу ознакомиться с предписанием.
Романенко прочитал поданную ему бумагу, воскликнул: «Рад, очень рад!» и передал ее мне.
По решению Ставки Павел Семенович Рыбалко утверждался в должности заместителя командующего 3-й танковой армией. Подписал назначение начальник Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал Я. Н. Федоренко.
Пока я, а затем Зинькович знакомились с документом, Романенко продолжал расспрашивать прибывшего.
Мне показалось, что Рыбалко собирается с мыслями и сейчас начнет подробный рассказ о прохождении службы. Но он вдруг коротко произнес:
Потом я служил в сопредельных странах.
Как это? вырвалось у Зиньковича.
Понятно как, отозвался Романенко, был, значит, на дипломатической работе!
На военно-дипломатической, деликатно уточнил Рыбалко.
Где?осторожно спросил я. Впрочем, не рассчитывая на полный ответ: мало ли какие функции у него были...
Но Рыбалко с готовностью ответил:
Сначала обучал военному делу друзей в Китае...
Ну, это ты умел делать еще до академии, когда был в Монголии, вставил Романенко.
Павел Семенович кивнул, бросил взгляд на наши ордена и спросил:
Вы тоже там были? Это вам за Халхин-Гол?
Я коротко подтвердил, а Романенко ответил обстоятельнее:
У Семена Ивановича ордена Красного Знамени наш и монгольский действительно за Халхин-Гол, а я в тех боях не участвовал. Меня Монголия наградила позже... И опять попросил: Да ты о себе, Павлуша!..
О себе так о себе, согласился Рыбалко и, окинув нас веселым взглядом, неожиданно быстро закончил: Потом был военным атташе в Польше и Китае. А сюда прибыл из Казани. Вот и все!
Мне стало ясно, что дальнейшие расспросы ничего не дадут. Возможно, своему старому другу, Романенко, он рассказал бы больше. И я задал еще лишь один вопрос: с какого года он, Рыбалко, в партии. Услыхав, что с марта девятнадцатого, обрадовался: во главе армии будут коммунисты с таким солидным стажем. Романенко в партии с 1920-го...
Разрешите спросить, включился в разговор н Зинькович. Вот вы говорите, что прибыли из тыла, а награда у вас боевая. Значит, все-таки успели повоевать?
Еще как успел! ответил за него Романенко. На всех фронтах гражданской войны.
Положим, не на всех, возразил Рыбалко, а орденом наградили еще в 1920-м, за бои с белополяками.
Теперь уж я уточню, явно гордясь другом, сказал Романенко. Не за бои, а за героизм, проявленный в этих боях. А вот в танковых войсках тебе, Павлуша, не довелось служить. Не так ли?
Действительно, не довелось. Рыбалко сразу посерьезнел. Но я надеюсь, что Военный совет армии поможет освоить специфику этого рода войск.
Помнится, хотелось более подробно расспросить его, но я чувствовал, что делать этого пока не следует. Понимал: передо мной человек необычной судьбы, и по ответам, смахивающим на краткие анкетные данные, составить о нем верное представление все
равно не удастся. Решил отложить до того времени, когда совместная работа сблизит нас и поможет лучше узнать друг друга.
И действительно, когда наше боевое товарищество переросло в крепкую дружбу, Рыбалко сам немало поведал о своей жизни, а общение с этим замечательным человеком многое дополнило убедительнее всяких слов. Ведь все, что происходило в военные годы с Павлом Семеновичем, происходило и со мной. В пламени сражений нас соединила общая судьба этапы боевого пути третьей танковой...
Многое открыли мне и встречи с людьми, сталкивавшимися с Павлом Семеновичем в разное время, при несхожих обстоятельствах, но оценившими его человеческие достоинства, огромную военную эрудицию и никогда не изменявшую ему партийную принципиальность. Это бойцы, командиры и политработники частей, которыми он командовал, и люди, выполнявшие вместе с ним особые задания партии. Их суждения помогли мне глубже понять среду и условия, в которых формировались героические черты его характера.
Воссоздать облик прославленного героя гражданской и Великой Отечественной войн П. С. Рыбалко, прошедшего путь от рядового до маршала бронетанковых войск, моя давняя мечта. И я принимался за ее осуществление с сознанием высокой ответственности и беспредельным уважением к его памяти...