Спешившись и выслав цепи, сотни с двух сторон стали пробираться по узким улицам к месту нахождения талышей. В это время по коноводам с крыш и окон домов был открыт персами частый огонь. Коноводы подвели лошадей ближе к стене, а спешенные казаки, в свою очередь, открыли огонь по противнику, подвигаясь шаг за шагом вперед.
Наступила темнота, и положение Гребенцов и Кубанцев в незнакомых тесных улицах становилось с каждой минутой все более затруднительным. Тогда командиры сотен решили во что бы то ни стало поскорее ворваться в караван-сарай, что и было вскоре исполнено. Находившиеся в цепи: урядник Левкин, вольноопределяющийся Бердяев, казаки Вакуленко и Писарев, заметив в одном доме открытый балкон, дающий хороший обстрел, тотчас же взобрались на него и открыли оттуда меткий огонь по злоумышленникам, заставив их очистить занятые ими крыши домов, чем и способствовали общему успеху дела.
Заняв караван-сарай одним взводом, сотни стали производить обыск во всех прилегающих жилых и нежилых помещениях. Талы-шинцы не выдержали натиска и рассеялись, бросив в конюшне караван-сарая своих лошадей. Обыск в конюшне был произведен хорунжим Григорьевым с приказным Савченко и казаками: Тарариным, Колпиковым и Лукиным. Когда названный офицер приближался к конюшне, то в ней виднелся свет, который вскоре потух. Не смущаясь темнотою, Гребенцы вскочили в конюшню, где и арестовали 3 вооруженных трехлинейными винтовками талышинцев, стороживших лошадей, и там же захватили 41 верховую лошадь. В окрестных дворах на крышах нами было найдено 10 человек убитых и поднято 20 раненых злоумышленников. С нашей стороны потерь в людях не было, но лошади пострадали: у Кубанцев одна была убита и одна ранена, а у Гребенцов ранено пять лошадей.
Руководивший нападением на казаков рештский полицмейстер бежал, главарь шайки Сеид-Ашреф и подстрекавший к нападению мулла Азис скрылись в турецком консульстве, а остатки шайки рассеялись.
Трое из бежавших главарей шайки: Юсуф-Хан-Сартип, Мирза Фо-тула-Хан и Селим-Хан через несколько дней скрылись из города и направились по дороге в Казвин, но 13-го декабря были настигнуты сотником Кариным на почтовой станции Рудбар и арестованы. Этот офицер с двумя нижними чинами специально был командирован ги-лянским консулом для поимки беглецов, которые утром 14-го декабря и были доставлены в консульство, а впоследствии понесли должную кару по приговору нашего полевого суда.
По ликвидации в Энзели и Реште разбойничьих шаек в этих городах наступило относительное спокойствие: забастовки прекратились, базары и лавки постепенно открывались; но все же поручиться за завтрашний день было нельзя.
С уходом всего отряда в Казвин наш тыл был недостаточно обеспечен. Поэтому начальник отряда ходатайствовал перед главнокомандующим об увеличении числа рядов в частях Казвинского отряда до военного состава или же о присылке в Персию новых частей для занятия Энзели и Решта. В свою очередь и гиля некий консул просил начальника отряда о присылке в Решт батальона пехоты и двух сотен казаков. Но из Казвина пока было рискованно выделять хотя одну часть, так как впереди на очереди стоял все же вопрос о движении отряда дальше на Тегеран.
В Казвине тоже все чаще и чаще стали попадаться на глаза подозрительные, воорркенные с ног до головы, бахтиары и фидаи, разъезжавшие среди бела дня по базару и вызывающе посматривавшие на непрошеных русских гостей.
Ввиду этого, по распоряжению начальника отряда, город был разделен на полицейские участки, назначен отрядный полицмейстер штаб-офицер, а в помощь ему от каждой части наряжены по одному офицеру и по одному нижнему чину от каждой роты и сотни. Кроме того, с 8-го декабря в Казвин ежедневно по ночам высылались особые патрули, причем от каждой Гребенской сотни посылались по 4 человека, а полковой караул у денежного ящика был усилен высылкой на ночь от дежурной сотни по 3 пеших казака.
5|г
До половины декабря отряд томился в Казвине в выжидательном положении, в полной готовности ко всяким случайностям.
Положение было без перемен, и только зима с каждым днем становилась суровее. Так, уже в ночь на 10-е декабря снегу выпало более половины аршина, а морозы по ночам достигали 12 градусов. Наступила настоящая русская зима, но только без саней, о которых в Персии местные жители и понятия не имеют.
Из Тегерана от нашей миссии стали получаться успокоительные известия о том, что все требования русского правительства будут удовлетворены и отряду двигаться дальше нет надобности.
Решено было зимовать в Казвине, о чем начальником отряда и отдано соответствующее распоряжение. Живо закипела работа по оборудованию помещений: ставились железные
печи, устраивались нары, вмазывались окна, пригонялись двери. Скотские помещения сразу приняли более уютный, жилой вид, и части отряда сносно разместились в них на зимовку.
Только что устроились более или менее по-людски, как последовало распоряжение о выступлении обратно в Решт, для обеспечения тыла обоих стрелковых полков 2-го и 4-го.
19-го декабря в 10 часов утра стрелки под начальством генерала Г-ка выступили в Решт, Туда же 20-го числа был командирован и один штаб-офицер Гребенского полка для объединения в командном отношении казачьих сотен: двух Гребенских, двух Кубанских и 1-й Лабин-ской. Куинский перевал в это время был рке занесен глубоким снегом, и частям войск, а в особенности обозам, пришлось претерпеть в пути немало горя.