Да, вот такую схему мы придумали для подготовки к возможному продолжению войны. В ключевые города Азии отправляются наши люди. Большинство как частные лица. Некоторые по официальным делам, во время которых они смогут согласиться на одно из тех предложений, от которых невозможно отказаться. По крайней мере, заученные ими легенды предполагают и такие варианты развития ситуации.
Так что уже скоро у меня будут свои глаза и уши в китайских Пекине и Шанхае, французских Ханое и Сайгоне, американских Маниле и Себу, английских Вэйхайвэе, Гонконге и Сингапуре. Также я не собирался забывать про немцев в Циндао, голландцев в Сарубае и Макассао, и даже формально нейтральный Бангкок тоже найдется кому посетить. Двенадцать городов, двенадцать человек возможно, в дальнейшем мы сможем отправить кого-то им для поддержки. Но пока все сами.
Самим обустроиться, самим найти источники информации, самим собрать передатчик и, настроив его на нужную частоту с помощью переданной пластины кварца, выйти на связь. Когда Огинский их инструктировал в последний раз, то обязательно говорил, что шансы погибнуть очень высоки, но никто не сомневался. Ни мгновения. Гвозди бы делать из этих людей.
Николай Степанович, можно нам кофе? попросил я приставленного адъютанта, чье имя, наконец, узнал.
Кстати, интересная личность: доброволец, приехал из Санкт-Петербурга и хорошо показал себя на отборе. Потом, правда, Огинский ему чуть не отказал, когда увидел полный троек диплом с одной-единственной пятеркой по логике. Но они поговорили, обсудили жизнь, и Молодой Николай Гумилев, сменивший мечту об Африке на Азию, оказался в моих помощниках.
Я же записал ему в плюс то, что в моей истории он не стал сбегать из России после революции и не стал спорить. Посмотрим, как он проявит себя с учетом всех привнесенных мной изменений, но Одно точно: я видел его стихи, и там не было ни слова про «конквистадоров», а вот «панцири железные» никуда не делись.
Уже, Николай Степанович с улыбкой занес кофе сразу вслед за Мелеховым, а потом так же тихо и незаметно, как и зашел, выскользнул из кабинета.
Что случилось? я дождался, пока Мелехов одним глотком осушит свою кружку. Судя по всему, он на взводе.
Золото!
Вячеслав Григорьевич, его голос дрогнул. Медики на себя записали уже десять килограммов! А у нас его не так много, чтобы столько выкидывать на какие-то эксперименты.
Вот все и встало на свои места. Нападение на наш золотой запас началось совсем недавно, когда Татьяна занесла мне подготовленные Бурденко отчеты по проблемам с лечением пострадавших в броневых машинах. И ведь молодец заметил, не пропустил, довел до конца! Аневризмы и ожоги как противопоказания для шитья сосудов дело известное. Мне! А вот в 1905 году первым их, получается, заметил именно Николай Нилович. И даже сам предложил, как с ними бороться.
Конечно, желудочные трубки, о которых он написал это еще сильно не то, но я при их упоминании моментально подумал о стентах, которые в моей истории появились лишь в 80-х годах 20 века. Причем нам нужны не столько обычные, что по своей сути являются сетчатыми трубками, которые ставят в сосуды и по которым те медленно и нарастают, а стент-графты Это тоже трубки, тоже внутрь сосуда ставятся, но они изначально покрыты полимерной тканью, которая герметизирует разрыв или аневризму, не давая вытекать крови. У нас, конечно, дакрона и полиэстера не нашлось, но обошлись свиным перикардом. Обезжирили, дезинфицировали, и первая операция прошла успешно.
Перекрыли аневризмы у тылового полковника, который уж больно перенервничал после проверки доверенных ему складов. Пришлось не на допрос, а в операционную везти, но зато первый доброволец, и сразу успех. Сейчас лежит, приходит в себя, там, глядишь, еще и по месту назначения на своих двоих дойдет. И вот нашей промышленности пришлось взять за стенты по-серьезному. Так-то их много нужно: и сейчас, руки набивать, и на будущее про запас. Они еще и разной толщины должны быть: под тонкие и толстые сосуды. Та же аорта бывает до 30 миллиметров, крупные артерии до 10, а обычные от 2 до 6. И как тут обойтись единым стандартом? Приходится делать все сразу, всех размеров и в процессе набирать статистику, какие будут встречаться чаще, чтобы нарастить в будущем именно их количество.
В общем, золото улетало. И то ли еще будет.
Зато мы людей спасаем, ответил я одновременно и самому себе, и Мелехову. Вы же читали мой доклад, а скоро еще Николай Нилович наберет практических примеров, и тогда мы уже полноценную статью подготовим. И для наших журналов, и для зарубежных.
Будем продавать эти стенты? сразу понял намек Мелехов.
Продажи это возможность снизить финансовые потери. Хотя лично я считаю, что при должной информационной поддержке да с эксклюзивным товаром мы не то, что компенсируем, мы в плюс уйдем.
Будем, ответил я.
А может, их получится делать не из золота, а чего-то попроще?
А из чего? я честно рассматривал варианты, но ничего не нашел. Серебро, как вы знаете, темнеет со временем, в организме при реакции с серосодержащими веществами будет то же самое. А это неровная поверхность повышение шанса на появление тромба. Вреда будет больше, чем пользы. Что еще? Латунь тоже окисляется. Медь еще быстрее, а что еще хуже, если ее будет много в организме, то возможно отравление. Так что в будущем мы еще обязательно подберем более подходящие сплавы, в которых будут все плюсы золота, но без идущей вместе с ним мягкости. А пока обходимся тем что есть.