Княжна, Николай вскочил, поклонился, а потом сказал то, чего Татьяна и опасалась. Мне нужна ваша помощь.
Ваш куратор, доктор Зайцевский
Он не видит проблемы, а вы сможете лично рассказать об этом генералу.
Вам не стоит лезть в мои отношения с Вячеславом Григорьевичем Татьяна нахмурилась. Если у вас есть важная информация, достойная именно его внимания, то в каждом городе есть отделения внутренней разведки. Насколько я знаю, там готовы принять каждого, и все важное будет передано генералу в самое ближайшее время.
Они врагов ищут, новинки технические. Медицина их совсем не интересует, Николай замахал руками. Я заходил, оставил записку, но по глазам понял, что спешить с ее передачей никто не станет. А дело срочное! Вдруг снова война, а мы не готовы!
Ладно, рассказывайте, решилась Татьяна.
Лучше покажу, Николай подхватил со стола толстую папку с бумагами, которую девушка сразу не заметила.
Впрочем, уже через минуту она больше не думала о подобных мелочах, полностью погрузившись в рассказ молодого доктора. Как оказалось, тот готовил отчет по раненым за последний месяц и обратил внимание на аномально высокие цифры смертности среди экипажей броневиков. Кто-то бы просто прошел мимо, но не Николай Он поднял записки врачей по нескольким сотням операций, изучил отчеты хирургов, записи наблюдателей и даже нашел случайно сделанную фотокарточку. И итог оказался не очень приятным.
Обычные сосудистые швы, которые прекрасно помогают большинству нижних чинов, тут не работают, рассказывал он. И я выяснил в чем проблема. Из-за того, что ранения в броневиках идут от близкого поражения, еще и с дополнительным ударом воздуха в ограниченном пространстве, сосуды повреждаются гораздо сильнее. Очень много аневризм, когда стенки сосудов расширяются и утончаются. Похожие проблемы случаются при ожогах, после которых ткани просто расползаются. И итог всегда один шить такое просто нельзя! А нельзя шить значит, люди будут умирать.
И мы что-то можем сделать? Татьяна помнила рассказы Вячеслава Григорьевича, как важны новые броневые части и как в то же время сложно обучить офицеров и нижних чинов для сражения на такой непривычной им технике.
С одной стороны, очевидного ответа нет, Николай развел руками. С другой Я долго думал, и, возможно, тут смогло бы помочь что-то вроде желудочной трубки, которые мы вставляем в кишечник во время непроходимости или когда его начинает разъедать желчь. Ситуации-то в чем-то похожи.
И думаете, это можно объединить?
Возможно, генерал сможет довести идею до ума, Николай смутился. Я не вижу выхода, но он Мы один раз оперировали вместе, зашивали артерию, делали то, что мне тогда казалось совершенно невозможным. И меня в тот момент словно озарило, что медицина это не просто повторение того, что придумали другие, это постоянная учеба, это поиск новых знаний и применение того, что на первый взгляд может показаться невероятным. Увы, сам я не смог довести дело до конца, молодой врач поник, но, может быть, мои идеи хоть как-то принесут пользу. В любом случае нужно помогать солдатам, которые сражаются на броневиках
И лучше до того, как эта проблема вырастет в размерах в сотни раз, закончила за него Татьяна. Я поняла ваши опасения и полностью с ними согласна. Ваши бумаги и выводы прямо сегодня же передам генералу. Вечером девушка сказала и начала невольно краснеть от тех выводов, которые могли бы последовать после таких слов. Пришлось срочно добавлять. Вечером приду к нему и передам. А днем не получится днем он вечно где-то в разъездах.
Уже минут десять безбожно икаю, словно кто-то уж больно часто поминает мое имя. Может быть, фон Винклер? А то, кажется, мне удалось его удивить. Изначально молодой немец никак не мог понять, что именно меня не устраивает в предложениях Германии, потом долго пытался объяснить, почему Россия должна платить и не задавать вопросы я не мешал. Тем более послушать о том, что в это время считается сильной стороной тротила, а о чем и вовсе пока не думают было интересно.
А потом просто сделал то, что немцы обычно предпочитали делать сами заставил принять свои условия. Фон Винклер, несмотря на некоторую упертость в вопросах ролей тех или иных стран, был в целом умным человеком и сразу понял, что набросанная мной схема получения тринитротолуола позволит нам справиться с его производством и самостоятельно. Конечно, на этом пути будут ошибки. Конечно, на нас могли бы начать давить с помощью патентов. Впрочем, последнее, учитывая наличие
рядом империи Корё, которая с радостью наплевала бы на авторское право за возможность получить современное производство, вообще не имело смысла.
Но главное, что увидел немец у нас на руках был способ именно промышленного получения их взрывчатки. Не лабораторного в гомеопатических количествах, а та самая схема, по которой работают они сами. А значит, все возможно. И либо Германия становится партнером за честную долю, либо мы, как и с месторождениями, все сделаем сами. Фон Винклер не стал ничего гарантировать или обещать, но по его лицу было предельно понятно: второй раз оставаться ни с чем он не собирался.