Отвыкшие от яркого света глаза подвели. Мир закружился в танце белесых пятен и радужных ореолов.
НАЧИНАЙ!
Михаил двинулся по кругу, неловко выставив перед собой меч. Еще пару секунд, хотя бы мгновение Мир колыхнулся, обретая резкость. Оценив диспозицию, Михаил замер. Арена двадцатиметровым блином желтела меж серости высоких стен, подпирающих уступы трибун. Никаких проходов, лестниц или такелажных снастей. Единственным выходом служила арка, которую миновали заключенные. Подле нее, в полной боевой, замерли трое лучников стрелы на тетивах, в глазах желание найти повод и выпустить остроносую смерть.
С усмешкой взглянув на побледневшего противника,
ваарец эффектно закрутил меч в нижней постановке бой будет коротким.
Михаил качнулся вправо, сместился к центру арены Выпад, уход, блок. Мышцы налились тяжестью. Высверк металла у живота, у горла Ваарец неумолимо наступал под бешеное скандирование жадных до крови зрителей. Избегая удара, Михаил рухнул на песок, откатился, вскочил. Глянул на плечо и поморщился саднящая кровавая полоса наполнила руку тянущей болью.
Крики, хриплое дыхание, топот ног отдалились стали невнятными, приглушенными. В глаза плеснуло темным
Закашлявшись, Михаил рухнул на колени. Пламенем, ослепляющей молнией из подвздошья по телу распространилась обжигающая энергия.
Звон, вспышка искр. Хрип.
С удивлением Михаил воззрился на собственную руку. Плечо, предплечье, кисть, заливаемый красным эфес у живота противника. Меч, войдя под ребра ваарца, алым фонтаном рассек ключицу и победно вспыхнул острием у сальных волос. В глазах ваарца застыло удивление, он обвис, навалившись на сведенную судорогой руку, подарившую ему смерть.
Это не я хрипло выдохнул Михаил, силясь встать. Он уверен, сила пришла извне И никак иначе. Ее яростное буйство не могло принадлежать человеку. Не могло!
Отпихнув тело, Михаил под свист публики побрел к выходу. Лучники чуть опустили луки. Их лица выражали Досаду? Непонимание? Какая, собственно, разница? Тень караулки отрезала палящие лучи солнц.
Михаил замер, ожидая вердикт стражников. Один из них яростно лупил кулаком по столу и, сыпля слюной, орал:
Верняк! В жопу твой верняк! Как тушу на вертел! Взял и наколол! Откуда ты вообще такой взялся, урод? Все деньги в задницу Эфга!
Отвали монотонно повторял сидевший за столом яроттец, наблюдая за подпрыгивающей посудой. Отвали
В соседнюю комнату, ублюдок, там лекарь! затмил перепалку крик.
Михаил, следуя кровавым отметкам на полу, молча миновал комнату, коридорчик и осторожно ступил за парусиновый занавес. Запах бойни усилился. Сидевший за почерневшим от крови столом невысокий плешивый яроттец преклонных лет отставил булькнувший кувшин и вопросительно взглянул на посетителя.
Михаил кивком указал на заляпанное красным плечо. Озвучивать просьбу не хотелось. Не мудрено ввиду устрашающего декора помещения небрежно прикрытые мешковиной трупы у дальней стены, на стенах мазки багрянца и кровавые отпечатки ладоней, блеск лекарских инструментов.
Понимаю, часто закивал лекарь. Выставив перед собой руки, он поболтал ладонями: Не могу очистить. И стены не могу. И пол Видишь? Надо смыть, смыть все Яроттец осклабился. Смыть не куда. Мне некуда смыть.
«Екнулся», оценил Михаил. Ему неожиданно полегчало натянутая в душе струна чуть ослабла, не грозя сорвать разум в неконтролируемый полет.
Опять треплешься?! донеслось из караулки.
Лекарь подскочил, ухватил с полки бадью, заполненную серой кашицей, и поспешными мазками затер кашицу в рану пленника. Достал из кармана корень трецеи и сунул пациенту в рот. Не успел Михаил прожевать лекарство, как мощный рывок за шиворот выдернул его из лекарской, протащил по коридору и отправил в гостеприимно распахнутый люк.
Корноухий! Шарет подхватил соратника. Помог распрямиться и понимающе спросил: Трясет?
Сам не видишь, что ли? из-под руки стегардца вынырнул Труг.
Я чет устал, мужики голос у Михаила дрогнул.
Айда за посудой. Обед будет, Шарет повлек Корноухого к приютившей их камере. И на ходу, игнорируя слабые протесты приятеля, пояснил: Есть надо.
Ты гений, буркнул семенивший рядом дгор.
Минут через десять, после того как опустели трибуны, а песок арены милосердно обновили, вдоль внутренней стены проехала телега в сопровождении троих стражников. Из бадьи, что мерно покачивалась в такт поскрипывающим колесам, сизыми росчерками били струйки пара.
Подчиняясь тычку Шарета, Михаил сунул тарелку в щель окна и, получив положенную порцию комковатого варева, отодвинулся за спины оживленной толпы заключенных. Принюхался к обеду.
На корабле кормили лучше, заметил прошедший мимо Труг.
Михаил пожал плечами. Ни запаха, ни вкуса, ни цвета варева он не различал. В голове туман, в чувствах сумбур, в тарелке хетч привычная картина, ниспосланная свыше. На пороге камеры-кельи Михаил остановился, наблюдая за гномом, обустраивавшимся к обеду. Рядом копошились тени ваарок.
Рубай не думай, посоветовала Дзейра, огибая Корноухого.
В три приема умяв обед, Михаил натужно сглотнул в медитативной попытке успокоить желудок, молча развернулся и двинулся в сторону умывальника. Гном