В это мгновение стегардец понял Корноухий окончательно спятил.
Через пару часов.
Михаил призадумался. Впереди полная неизвестность. Приступ ярости миновал, и теперь он с холодной отчетливостью понимал, что может просто не успеть. Зыбкая сцепка вероятного плана в одно мгновение может превратиться в эфемерную дымку под крики азартной толпы. Единственное решение не думать об опасности. Но не думать о ней выше человеческих сил. Костлявый палец смерти в неумолимой викторине мог коснуться номера шесть два пять Хетч! Михаил резко поднялся. Девять пар глаз сопроводили его немым вопросом. Неопределенно хмыкнув, Дзейра отвернулась.
Пройдусь, в никуда сказал Михаил.
Не спеша, осторожно огибая группы заключенных, он двинулся по блоку в надежде без лишней суеты проанализировать потенциал описанного Шаретом выхода на арену. Увиденное его не обрадовало. В торце каменного куба, пристроенного к внутренней стене, тускло блестел знакомого вида люк. Над люком безвестный автор размашисто нацарапал «Прощаться здесь». Сквозь смотровые отверстия доносились звуки перебранки.
Михаил поежился. В сухом остатке он насчитал три выхода на свободу в равной степени недоступные для лобовой нахрапистой атаки под «ура» и «на фиг, совсем
уже не страшно». Страшно, еще как. И новые детали мозаики только усугубляли страх.
Повернувшись к люку спиной, Михаил с легким недоумением заметил у внешней стены оборудованную умывальню, совмещенную по случаю с сортиром. Странный выбор для диспозиции очага личной гигиены. Или вышел с арены подмылся? Он не спеша приблизился к тихому журчанию воды, бегущей вдоль стены по наклонному каменному желобу. Мутная струя, покидая желоб, монотонно разбивалась о черноту пола, закручивалась в антисанитарном водовороте и ненавязчиво скрывалась в узком зеве стока. Стоку Михаил уделил особое внимание. Стараясь не акцентировать внимание на амбре, разлитом в воздухе, он присел у сокрытого легкой решеткой отверстия. Поддел решетку рукой, качнул, проверяя прочность Декоративность преграды порадовала. Он наклонился чуть ниже, рассматривая канализационную архитектуру. В метре от пола колыхались блики воды, легкое течение несло в сторону арены куски неясной консистенции. Между сводами тоннеля и потоком виднелась щель «Подросток бы справился», хмыкнул Михаил. Классический побег через дерьмо да на волю.
Отметив в памяти факт существования прохода, Михаил встал, развернулся И уткнулся носом в грудь огромного лепурца. Грудь волосатую, отмеченную шрамами и не слыхавшую о недоедании.
Нюхаешь? осведомился лепурец.
Нюхаю.
Лепурец впал в легкий ступор. Разговор выпал из привычной отработанной долгой практикой канвы.
Ты мне напрягся гигант.
Шестьсот двадцать пять! Триста одиннадцать! набатом прокатился по залу вопль.
Будет и тебе. Отстранив заключенного, Михаил направился к источнику неумолимого зова. Проблемы надобно решать в порядке их поступления.
В коленях поселилась неприятная дрожь, холодная морось скользнула вдоль спины. Вернется ли он с арены? Михаил остановился подле сыпавшего алыми бликами зева люка. За порогом виднелись две пары солдатских ног, выбивавших из камней неторопливую чечетку.
Шевелись мясо! Один из солдат похлопал мечом по люковой створке.
Сбоку тенью надвинулся невысокого роста ваарец и молча юркнул в проход.
Ты! Ждать! резанула новая команда.
Михаил не спешил. В быстро собиравшейся толпе мелькнули встревоженные лица Шарета и Труга. Неуверенность и страх всеобъемлющие, поглощающие разум чувства. Сопротивляться им невозможно В бедро Михаила требовательно ткнулся меч. Верно расценив поданный яроттцами знак, он резко выдохнул, в присядку миновал люк и оказался в коротком коридорчике с голыми стенами и парой стражников на пороге небольшой комнаты. Под бликами готовой ударить стали Михаил ступил в комнату и быстро осмотрелся. Прочь липкую паутину ужаса, максимум внимания, есть шанс воочию оценить один из вероятных путей побега.
По левую руку изогнутый буквой «Г» отнорок, на полу которого сочные мазки крови, уводящие за целомудренно задернутую парусиновую шторку. По правую руку глухая стена, впереди, метрах в трех, поставленный на козла стол с объедками и парой-тройкой разбитых кувшинов. Правее поблескивала оружейная стойка с десятком мечей. Между столом и стойкой переминались в служебном томлении пятеро стражей. В левом дальнем углу комнаты приткнулась вертикальная лестница, уводящая к наглухо закрытому люку в потолке.
Без глупостей, хмуро сказал один из солдат, приближаясь к заключенному. Медленно подошел, выбрал меч и на арену.
Старясь не делать лишних движений, Михаил подошел к оружейной стойке и подтянул первый попавшийся клинок. Капканом сомкнувшиеся на эфесе пальцы побелели.
Скупым жестом яроттец указал на арку, ведущую на арену. Кто-то из стражей пустил газы
Сволочь, лаконично заметили соседи.
Михаил медленно вышел под яркие лучи двух солнц. Тихим шорохом под сапогами раздался песок. Ржавое поле, пожирающее тела и души. Легкий ветерок пах горечью, пылью и луковой похлебкой.
НАЧИНАЙ! взорвалась толпа.