Тот, по стойке смирно:
- Есть пятнадцать суток гауптвахты!
- БЕГОМ!!!
Проводив Ваську-балбеса взглядом огнедышащего дракона, поворачиваюсь к его собутыльникам. Двое из них, как сидели с открытыми ртами и круглыми глазами так и остались сидеть. Разве что уши ещё больше прижали Фигурально выражаясь, конечно.
А вот третий в звании капитана автобронетанковых войск, вижу уже пришёл в себя.
Крепенький такой широкоскулый здоровячек лет двадцати пяти - тридцати, смотрит на меня взглядом матёрого пса бойцовской породы. И в этом взгляде замешательство: что делать дождаться хозяина, или начать рвать и без команды «фас»?
И мне до жуткого ужаса захотелось приручить этого «бультерьера».
***
От всего за сегодняшний день пережитого, да ещё при виде на стол - конкретно захотелось «накатить». С самым мрачным видом сажусь за стол на место Василия Интересно, что нынче товарищи командиры пьют?
Чем закусывают?
Оказываются, пьют они 56-градусную «Крепкую»
При виде на бутылку вспомнилась народная байка, что путёвку в жизнь этому подвиду национального напитка дал сам Сталин. Мол, при встрече с полярниками он спросил, что те «употребляют»? Ведь обычная водка, уже при сорока градусах мороза замерзает и в горло не лезет - даже под закусь из солёного моржового сала
Так и так мол, те отвечают: берём чистый спирт и разбавляем водой до цифрового показателя широты местности. То есть в районе Полярного круга шестьдесят шесть процентов, в Тикси семьдесят, а на Шпицбергене так все восемьдесят.
Вождю шибко понравился такой подход к делу и он приказал замутить подобное уже в промышленном масштабе. Таким образом, на широте столице появилась 56-ти градусная водка «Крепкая».
Закуска же у товарищей командиров была самая непритязательная квашенная капуста с морковкой, с порезанным репчатым луком, заправленная подсолнечным маслом и обильно поперчённая. Ну и к ней солёное сало и чёрный хлеб
Видимо застолье было только в самом начале: водку открыли, закуску порезали и тут сообщение об назначениях товарища Сталина. А потом и он сам как чёрт из табакерки выскочивший.
Молча разливаю «Крепкую» в четыре стакана по половине и, подняв свой, не чокаясь:
- Ну Жахнем!
Залпом опрокинул водку в рот и, почувствовав привычное, хотя и усиленное жжение в пищеводе - налёг на капустку, оказавшуюся на удивление зачётной и, не забывая про сальце и хлеб. Вижу: даже не переглянувшись, товарищи командиры как зачарованные последовали моему примеру.
Прожевав, поднимаю на эту троицу тяжёлый взгляд и спрашиваю:
- А куда Никитку-то подевали, товарищи командиры? Расчленили надеюсь и, в мусоропровод выкинули?
После неловкого молчания, один из командиров тот самый в звании капитана автобронетанковых войск, ответил с непонятным выражением на лице:
- Товарища Хрущёва срочно вызвали по телефону.
Покосившись на стоящий на небольшом столике у окна аппарат, презрительно фыркаю:
- «Срочно» Это ему сообщили, что дивизия НКВД имени Дзержинского - окружила Кремль, а Серов, Малиновский и Гречко уже убиты. Вот он и забегал, как таракан под занесённым тапком.
Это произвело впечатление: полковник и майор побледнели школьным мелом, капитан-крепыш начал стремительно краснеть.
А я продолжаю «грузить», как ни в чем не бывало:
- Посмотрите в окно: там уже никого из ваших «академиков» нет все кроме вас свалили подальше отсюда, пока была такая возможность.
Все трое подорвались и бегом к окну.
Пока они бегали туда-сюда, я вновь разлил водки и подняв свой стакан:
- Извините, что не «чокаюсь»: «чокаться» с покойниками плохая примета. Ну Вздрогнули!
«Вздрогнуть» со мной решился лишь капитан-танкист. Двое других видать были в состоянии полуобморочном.
Выпили-закусили и первым продолжил разговор капитан Приложив ладонь к груди, он не пряча глаз:
- Товарищ Сталин! А за что Вы нас записали в покойники? Ведь, как было дело? Ваш сын сообщил нам, что Вы арестованы людьми Берии и просил нас помочь ему освободить Вас. То же самое подтвердили член Политбюро ЦК ВКП(б) товарищ Хрущёв, комиссар госбезопасности товарищ Серов и преподаватель Академии Генерального штаба генерал-майор Малиновский Как мы могли ему отказать?!
Двое других командира ожив, тоже - наперебой и самыми искренними заверениями, стали убеждать меня, что их бес попутал.
Прервав их, обличительно направив палец на капитана и, спрашиваю с изрядной ехидцей:
- А товарища Берию вас тоже «бес» заставил убить? Или всё-таки товарищ Хрущёв?
Полковник и майор вновь побелев пуще прежнего, впали в ступор Капитан же, сперва затаив дыхание, а затем с видом идущего с единственной гранатой на танк, признался:
- Так что нам оставалось делать? Опять же мы ради Вас, товарищ Сталин! Разве помочь великому Вождю и Учителю трудящихся всего мира это преступление?
Ага! Всё-таки вопреки заверения Кукурузника никакой «случайности» не было.
«Вот же пидор!».
Подняв палец вверх:
- Это не преступление, товарищи командиры Это хуже. Это ошибка! А ошибки принято смывать кровью.
После этих слов, наступила зловещая тишина.
***
Вдруг всхлипнув, полковник достал свой «ТТ»
Думал уже издец мне арктический, как тот передёрнув затвор стал примащивать ствол к своему виску.