Не обращай внимания, Максим. Папа трусоват, я давно это знаю. Плюс мама всегда говорила, что он цепляется к любой юбке, поэтому мужчины, которые нравятся женщинам, для него враги. Все!
Жень! Давай не будем об этом! Хорошо? Просто промолчим.
Так будет даже многозначительнее! улыбнулась Женя. Помоги расстегнуть платье!
С удовольствием!
Снимайте гимнастерку, товарищ капитан! У меня есть возможность сделать то, что хотела целых полтора месяца! она поцеловала оба шрама на левом плече. Это было просто наваждением каким-то. Перевязываю, и хочу поцеловать твои раны. А ты смотришь куда-то в сторону и молчишь, что бы я ни спросила. Помнишь? Приходилось по нескольку раз переспрашивать.
Нет, не помню. Я старался отключиться от этого, не думать и не слышать ничего. Нет, больно ты не делала. В госпитале и когда пару раз перевязывали другие, было много больнее.
Я сейчас, ложись. Она выскочила из комнаты. Немного глупое положение: у меня есть жена, которую я не знаю, есть какие-то обязательства, которые я выполнить, наверное, не смогу. Впереди еще много дней войны, но хочется, чтобы у нее было все хорошо. Как совместить это несовместимое, я не знаю. С точки зрения обывателей, я, действительно, не очень подхожу девушке из такой семьи. Она идет наперекор «общественному» мнению, доказывая, видимо, самой себе, что вправе принимать самостоятельные решения, хотя по-прежнему остается в окружении этих людей, доказывая все, в первую очередь, им. И если она ошибется, они не преминут вытереть об нее ноги. Объект нуждается в опеке.
Она щелкнула светом, не входя в комнату, закрыла дверь на защелку и скользнула в постель, напряженно дыша носом. Попыталась что-то сказать, у нее не получилось, слишком напряжена. Я стал гладить ее, стараясь успокоить, целуя ее в щеку и мочку уха. Через некоторое время ее дыхание стало тише и ровнее.
Максим, я правда люблю тебя и хочу стать твоей женой!
Ты уже жена, Женечка, просто я хочу, чтобы тебе все понравилось. Сними эту рубашку!
Тогда помоги, она длинная!
Я целовал ей бедра, помогая снять «свадебный подарок». У нее очень плотная ровная кожа, даже не ущипнуть.
Я тебе нравлюсь?
Да, ты очень красивая. У тебя красивая фигура, мне нравится твоя грудь, ты самая желанная и красивая девушка на свете, правда! продолжая ее целовать везде.
Через некоторое время она прошептала, что больше ждать не может. Чуть ойкнула и обхватила меня ногами.
Утро было замечательным и солнечным. Меня разбудила Женя, разглаживающая мои усы.
Все ушли! Мне хочется повторить то, что произошло ночью!
Будет чуточку больно!
Плевать! Ты мой! А я твоя!
Потом мы лежали, полностью расслабившись, затем Женя встала, зажгла свет, красиво потянулась, демонстрируя высокую красивую грудь с чуть расплывшимися после бурной ночи крупными рельефными сосками.
Я тебе нравлюсь?
Да!
Есть хочу ужасно! И мы перепачкали все! Надо стираться! Подъем, товарищ капитан!
У Артемьевых есть даже телефон, поэтому после завтрака связываюсь с Евстигнеевым.
А-а, молодожен! Хорошо, что позвонил. Ты еще в Ленинграде? Леонид Александрович о тебе спрашивал. Он сейчас на КП в Ленсовете. Ты где?
На Международном.
Давай туда и жди меня. Я через час буду. Оттуда поедем обещанное пополнение принимать.
Есть!
Я положил трубку и прошел на кухню. Женечка в легком халатике убирала вымытую посуду после завтрака, обернулась ко мне:
Что? Медовый месяц закончился?
Угу! Через час надо быть на КП фронта.
Она подошла ко мне и поцеловала в губы. Слегка потянулась, опираясь руками мне на плечи.
Жаль, конечно, что это было так коротко! Через пять минут буду готова!
Уже закрывая дверь, увидели поднимающуюся Веронику Федоровну.
Вы куда?
Все, отпуск кончился! Нас вызывает комфронта. Спасибо за все! Был рад знакомству! Мы побежали!
Мама, возьми мои ключи!
Господи! Все бегом, все бегом! Евгения! Возвращайся в госпиталь! Папа поговорит с кем надо!
Нет, мамочка! Я с Максимом! И я счастлива! прокричала Женечка, сбегая по лестнице. Мы повернули на Международный и двинулись в сторону Ленсовета. Очень много патрулей, постоянно проверяют документы. Ленсовет перекрыт колючей проволокой и спиралями Бруно. Кругом амбразуры дотов, на КПП очередь. Входим через ворота во внутренний двор, там останавливаемся и ожидаем Евстигнеева. К нам подошел щеголеватый подтянутый командир
к машине. Там сидит Сергеев.
Прошли?
Да.
А мои уже шесть раз срывают проход.
Тут же как повезет!
Подбрось до Киришей!
А вы что один?
Да!
Ну, вы, товарищ подполковник, даете! Павлик, садись назад! Нас минимум всегда двое и рация. У фон Кюхлера отличная разведка! Не ходите один! Такой «язык» начальник разведки армии!
Типун тебе на язык, капитан. Тьфу, тьфу, тьфу!
В четыре вернулись домой. Женька не спит, читает какой-то учебник по хирургии.
Кушать будешь? Все чисто?
Да, буду.
Я ел под неотрывным взглядом жены.
Устал?
Изнервничался. Иногда кажется, что легче самому пройти, чем посылать ребят.
Водки налить?
Нет, не хочу. Пока не вернутся, пить не буду. Только вместе с Сашкой!
Через полтора дня Саша вышел на связь. Расстояние небольшое, поэтому работает в телефонии на немецком языке.