Много это? Мало? О ценах, которые были здесь и сейчас, я не имел ни малейшего представления.
Жилье мне предоставили, деньгами снабдили. То есть, я свободно могу по Томску перемещаться и что угодно делать?
Оказалось, не совсем так. Сиднем сидеть в квартире мне не требуется, но в городе у меня будет на всякий случай сопровождающий. Он скоро должен подойти и майор ему меня с рук на руки передаст.
Кто-то боится, что и здесь меня выкрасть попробуют?
Такого вопроса я задавать не стал. Это совершенно лишнее.
Наконец, мой опекун, или как там правильно его назвать, появился. Майор со мной попрощался и отбыл.
Ага, за ручку меня водить не будут, а только со стороны поглядывать.
Если что подойдут.
Мне бы поесть куда сходить, озвучил я свою просьбу, назовём его так куратору.
Куратор, в переводе с латыни «попечитель», то есть лицо, которому поручено наблюдение за какой-либо работой, кем-либо или чем-либо.
Пришедшему поручено за мной наблюдать, вот и обозначил я его как «куратора».
Пойдемте, не замедлил с ответом приставленный ко мне.
Улицы предновогоднего Томска были пустоваты. Правильно, люди-то работают, это я сейчас баклуши бью.
Несколько оживленнее было у магазинов. Мужчин среди входящих в них и выходящих обратно почти не было, храмы торговли осаждали женщины. Покидающие торговые заведения были нагружены чем-то завернутым в желтоватую упаковочную бумагу. Кто-то нес приобретенное прямо в руках, а большинство в сетках. Иногда, сразу в двух-трёх.
После посещения столовой, кстати вполне приличной, я заглянул в один из магазинов.
Как зашел, так и вышел. В торговом зале стояли огромные очереди.
В магазине, где я побывал была ещё и студия звукозаписи. Всем желающим предлагалось записать поздравления и отправить друзьям пластинки. Это тоже было что-то новенькое. Раньше, до войны, я такого в глаза не видывал.
Патефоны, конечно, уже и тогда были, но далеко не у всех. Сейчас, получается, они далеко не редкость, иначе бы не предлагалась людям такая услуга.
Желающих перенести на пластинку новогоднее поздравление тоже хватало. Я им даже немного позавидовал.
Может и мне, в Пугач такое поздравление отправить?
Нет, наверное, нельзя. О том, что я в Томске, кричать направо и налево скорее всего нежелательно.
Может новогоднюю открытку отправить? Вот, кстати, они и продаются
Моё поползновение было пресечено на корню.
Не надо, не громко, но с нажимом, раздалось за моей спиной, когда уже я попросил продавщицу показать мне ту, ту и ту открытки.
Мой куратор понял мои намерения и решил, что такими глупостями мне не стоит заниматься.
Ну, не надо, так не надо
Так, а интересно, продают тут сейчас перед новогодними праздниками мандарины?
Их нужно в продовольственном магазине поискать, я же зашел в промтоварный.
Оказалось, что мандарины в предновогодней продаже были. В первом же по счёту продовольственном магазине, куда я заглянул после торгующего промышленными товарами.
Ещё до войны, в сороковом году, в Кирове, где я учился в фельдшерско-акушерской школе, мандарины продавали не на вес, а поштучно. В зависимости от размера одна мандаринка могла стоить от десяти до шестидесяти копеек. С деньгами у меня тогда было совсем плохо, но один раз за гривенник я себя всё же мандаринкой побаловал
Сейчас же, отстояв очередь, я приобрел сразу полкило желто-оранжевых фруктов. Ну, а что, надо же выданные деньги тратить.
Глава 27 Вот такая она, наука
Уже утром, едва проснувшись и даже не позавтракав, я ехал в лабораторию, где исследовали мою бабочковую настойку.
Собирайтесь скорее. Вас ждут.
Так, вместо пожелания мне здравствовать, поторопил меня мой вчерашний местный сопровождающий.
Что там такое срочное?
Чаю выпить не дали
Перекусите там. словно прочитал мои мысли куратор.
Ну, хоть так
Кстати, вчерашние мандарины оказались вполне себе ничего. Не сравнишь с тем зеленоватым заморышем, что я до войны в Кирове отпробовал. Ну, а что я хотел получить тогда за десять копеек? Яство чудеснейшее?
Академик, хоть кашлял и грудь потирал, был уже в царстве колб и пробирок. Зачем он на работу приперся? Болен ведь, это даже невооруженным глазом видно. Немного он пободрее чем вчера, но до выздоровления ох как далек
Доброе утро. Проходите, Александр Ильич. Николай Васильевич протянул мне руку.
Ага, уже не капитаном назвал. Прогресс, однако.
Тут у меня возникли некоторые вопросы
«Некоторые вопросы» мы обсуждали
с Вершининым почти до полудня. О завтраке, само-собой никто и не вспомнил.
Интересно получается, интересно только и повторял время от времени академик.
Ну, а как? Само-собой интересно. Для армии, страны и всего прогрессивного человечества. На страх врагам и прочим империалистам.
Я тут, с вашего разрешения, позволил себе два раза по пять капель принять. Знаете, гораздо легче стало уже перед самым обедом повинился мне академик.
С моего разрешения? Не помню такого
Ну, принял и принял. Вреда никакого от этого не должно быть.
Забегая чуть вперёд в ещё не произошедшее, надо сказать, что в прежнем мире профессора-лепидоптеролога академик Вершинин умер от тромбоэмболии легочной артерии в начале весны пятьдесят первого года. Тут же, после приема бабочковой настойки, он ещё много лет будет работать, поднимая до самых небес знамя советской фармацевтической науки.