Раньше в Томске я не был, соответственно даже и не представлял, в каких зданиях размещается университет. Но, на каждом из них соответствующая вывеска же должна иметься?
Здесь, на здании, во дворе которого остановилась наша машина, никаких вывесок не было. По всему виду, это был жилой дом. Так называемая «сталинка».
Двор был совершенно пуст ни одной припаркованной машины. Не доросло ещё до них благосостояние советских граждан.
Николай Васильевич прихварывает, дома работает, пояснил мне наше появление именно тут мой сопровождающий.
Да, советские академики они такие. Болеют, но работают
Думаете, дома у меня по-другому было? Точно так же. Ну, это если академик настоящий. Для него и праздников, и выходных нет. Работа, работа и ещё раз работа. Полночь, а он за столом в своем кабинете или в лаборатории
Нам сюда. указал мне на один из подъездом майор.
Мы поднялись на третий этаж.
Звоните.
Мой сопровождающий почему-то не соизволил
сам это сделать, а переложил на меня. Может у него фобия такая? Ну, боится он в дверные звонки звонить?
Я нажал на черную кнопочку.
Не спрашивая кто там, нам открыли. Причем, сделал это сам Николай Васильевич.
Вот приболел Проходите.
В квартире академика царили минимализм и чистота. Верна русская пословица о том, что трудом праведным не наживёшь палат каменных. Палаты-то, предоставленные государством учёному, имелись, но в них было откровенно пустовато за исключением книг.
Николай Васильевич осторожно, как на раскаленную сковородку, опустился в кресло.
Как я понимаю, капитан Котов? академик посмотрел на меня. Глаза, и правда, как говорят, были у него «больные».
Так точно, Николай Васильевич, совместил я в четырёх словах армейское и гражданское.
Знаком, знаком я с вашими изысканиями. Вершинин похлопал ладонью по лежавшей на столе пачке фотографий. Затем, перевернул их и взял в руку оказавшуюся верхней.
Всё, как здесь написано? Николай Васильевич протянул мне фото.
О! Да это же снимки моего сгоревшего в самолете лабораторного журнала! А я его по памяти на аэродроме восстанавливал!
Это надо же! Мои бумаги, оказывается, ещё и в моё отсутствие перефотографировали!!!
Вот это внимание к моей персоне!
Сказать, что я был удивлен, это значит ничего не сказать.
Ну, дела
Да, всё так, Николай Васильевич.
Во рту у меня пересохло, так я что-то разволновался.
Сами-то понимаете, что сделали? улыбнулся Вершинин. Я всегда говорил о безграничном богатстве матушки-природы, а они мне химия, химия
Академик сейчас заочно продолжил с кем-то старый спор, а я, сидящий напротив его, был одним из его аргументов.
Представляю. закивал я.
Ой, ли опять улыбнулся Вершинин. Если так, то хорошо молодой человек.
Препарат для исследования доставили?
Последний вопрос был задан уже майору.
Да, Николай Васильевич.
На столе академика тут же оказались два пузырька с бабочковой настойкой.
И всё? Вершинин потеребил свою ухоженную бородку.
Нет. Ещё имеется почти три литра.
Я ничего не сказал, но, это благодаря мне. Сам не помня, я одну-то коробку с настойкой из самолета вытащил.
Сегодня же передайте, Николай Васильевич назвал адрес. Там уже ожидают.
Так это, уже не нужно? я достал из полевой сумки восстановленный лабораторный журнал.
Почему же? Давайте. Вершинин протянул руку за моей писаниной.
Тут в конце ещё добавлено про передозировку, сказал я передавая тетрадь.
Даже так? академик, уже не глядя на меня, принялся перелистывать ему переданное.
Извините, я что-то совсем плохо себя чувствую.
Николай Васильевич замер в кресле, даже прикрыл глаза.
Врача? встрепенулся сопровождавший меня майор.
Нет, нет. Не надо Сейчас пройдет, остановил его Вершинин. Я сам себе врач.
Вам надо будет зайти академик на секунду задумался. Через неделю.
Говоря это, Николай Васильевич, накапывал что-то из пузырька в мензурку. Сказав, когда мне быть у него, он выпил своё лекарство.
Глава 26 Предновогодний Томск
А, что мне эти семь дней делать? Где жить? Чем заниматься?
Оказывается, вопрос с жильем для меня был решен.
Майор после визита к академику отвез меня на квартиру. Кому следует об этом уже подумали.
Располагайтесь. Живите.
С этими словами мне был выдан ключ на колечке с казенной биркой. На мебели в квартире, подобные так же присутствовали.
Это всё, конечно, хорошо. Даже замечательно. А на что, жить-то я буду? В армии меня кормили-поили, одевали-обували, а тут, в Томске, как?
Ну, допустим, я не раздет и не разут, но в животе уже поуркивает
Последний раз мы ещё в полете перекусили и всё. Академик-то меня и майора из-за своей болезни даже чаем с плюшками не удосужился угостить Нет, тут как раз всё понятно, к нему у меня претензий не имеется.
Возьмите.
Майор протянул мне забандероленную пачку трёхрублевок. Новеньких, даже, как мне показалось, ещё краской пахнущих.
Я этих новых денег ещё в руках не держал. Знал, что в сорок седьмом в СССР старые деньги на новые поменяли, но я же сколько лет тут уже не был. В Китае советские деньги мне были без надобности, мы там местными пользовались. Впрочем, не так и часто.
Распишитесь.
Я расписался за выданные мне триста рублей.