Акакий ничего на то не ответил, только хмыкнул, на что Андрей Игоревич с его большим деловым опытом понял, что означенный С.Т. Дрыгало легко заставит, сам ему дашь требуемое, лишь бы отвязался. Зато он уточнил особенности данной персоны. Тот, оказывается, так маялся животом, что строил разные непотребные физиономии. А посетители от этого страдали, думали, что мало дали.
-А он, вдругорядь, тоже коллежский юнкер. и больше рубля серебра ему с посетителя не положено, пояснил Акакий, ну если там какое специальное поручение будет от посетителя, там оно, конечно. Да только что может сделать такой низший чиновник, вздохнул вдруг рыжий собеседник.
Страдает, что мало дают, понял попаданец и злорадно мысленно хмыкнул: а не положено тебе больше по твоей тупой башке и все!
Они зашли в следующую комнату, как понял Андрей Георгиевич, еще одну приемную. Но если в первую приемную надо было освидетельствовать свою личность перед охраняемыми чиновниками тот ли, туда ли и в нужное ли время, то в эту приемную надо было просто подождать свою очередь.
И обстановка была соответственная. На стенах бедные портьеры, под ними находились простые деревянные стулья для просителей. Хм, оценил попаданец, для XIX века очень даже недурственно. Конечно, не мягкие креслица, так они сейчас только в единичных экземплярах бывают. Скажем в Зимнем дворце. Или в гостинных знати. Но ведь и не простонародные деревянные лавки. Сразу видно пусть бедные посетители, но ведь дворяне!
Подойдите ко мне, уважаемый, добрый, но с заведомыми стальными нотками голос отвлек Андрея Георгиевича от созерцания.
Видимо, Роман Михайлович Смирнов, а это был, несомненно, он в чине коллежского регистратора и в должности старшего чиновника в неприсутственный день в Комиссии по освидетельствованию молодых дворян, пострадавших от эпидемий. А где же С.Т. Дрыгало?
В отличие от Крыжова, попаданец поклонился ему более глубоко и уже с любезной улыбкой поздоровался, впрочем не совсем глубоко и даже не как с ровней:
Имею честь явится, дворянин Макурин, Андрей Георгиевич!
Выглядело это немного надменно, но в то же время вполне вежливо. И Смирнов, немного поколебавшись выдрать или не выдрать, решил, что не стоит. Благо тот сразу вежливо попросил, обратившись по имени отчеству (знает, паршивец!) и масляно улыбнулся, что всегда означало денежный подарок.
Деньги это хорошо! Роман Михайлович тепло и чуть покровительственно улыбнулся, сказав:
Чем имею помочь, Андрей Георгиевич?
Назвал по имени отчеству, значит, признал ровней. Это уже хорошо! Попаданец расслабился, хотя не до конца и попросил:
Мне бы в очередь на комиссию, чтобы где-то посередине, но чтобы члены оной не устали.
И пока он это говорил, правая рука его вполне естественно и элегантно вложила в руку чиновника красненькую бумажку. Тот скосил глаза, увидел. Подношение его устроило. Не то, чтобы щедро, но вполне по просьбе. Вполне!
Бумажка как бы сама собой исчезла, а чиновник, добавив в голос нотки доброты и отечества, согласно ответил:
Молодой дворянский недоросль желает послужить его императорскому величеству, очень одобрительно. Тем более, и сам пострадал от злодейки холеры.
Он порылся в стопке бумаг, как понимал Андрей Георгиевич, что-то вроде личных дел, нашел нужную тоненькую папку,
благосклонно кивнул:
И родители ваши погибли и братья с сестрами. Пожалуй, если вы изволите, я вас включу в список на дополнительное вспомоществование, как особо сильно пострадавший, Смирнов выразительно глянул на собеседника.
Конечно же, попаданец соизволил. Деньги лишними когда не бывают. Может, он и так обязан был включен в этот список. Но что делать! Это и в XXI веке понятно обязательный откат. А иначе пролетишь, хоть сто раз быть обязан.
Еще две красные ассигнации как бы ненароком перелетели из рук в руки. Чиновник кивнул и переложил папку из общей стопки в более тоненькую.
Подумав, сказал:
Что же до вашей просьбы, то я думаю так. В присутственный день комиссия обычно принимает до пятидесяти человек. Плюс несколько людей, его лицо исказилось гримасой отвращения к таким недорослям, врывается на заседание без предупреждения. Вот и сегодня пока подготовлены сорок девять личных дел. Так что я вас поставлю двадцать шестым.
Смирнов замолчал и буквально впился в лицо недоросля, ожидая его реакции. Молодые люди из провинции, зачастую плохо воспитанные, обуреваемые нехорошими чувствами после своего бедствия, бывает реагируют неадекватно и даже бросаются с кулаками на собеседников. Иногда даже приходится вызывать полицейских!
Однако Андрея Георгиевича все устраивало. К тому же он не относился к современной для XIXвека золотой молодежи провинции, которую жизнь сурово проучила и они находились на нервах. Наоборот, чувствуя себя в XIX веке, как щука в спокойном пруду, наполненном массой беззащитной рыбы, он был бодр, счастлив и готов к неспешному разговору с чиновниками.
Предлагаемые Романом Михайловичем варианты его вполне устраивали и, к облегчению чиновника, он лишь рассыпался в любезных благодарностях.
Расстались довольные друг другом: Смирнов, прежде всего, тридцатью рублями. Сумма не ахти какая для семейного человека, но, тем не менее, позволяющая покрыть самые необходимые расходы.