Визирю не понравилась собственная речь перед ополчением. Она вышла слишком напыщенной. По лицам солдат читалось, что они сами не считают себя творцами победы а Джамалутдин-паша превозносил ополчение, словно великих героев древних поэм.
В один момент даже возникла мысль: что за бред я несу?
Валид ар-Гасан расположился рядом, но сидя как полагалось по этикету. Он передал визирю мундштук, и Джамалутдин-паша втянул плотный кальянный дым. Кальян здесь делали совсем не как столице. На севере халифата курили чёрный, крепкий и терпкий табак, который давал совсем немного дыма но даже заядлым курильщикам туманил голову. А тут дым легче, зато гораздо ароматнее. Рот наполнялся ярким вкусом фруктов и специй.
Муангский стиль, конечно. Вот так и начинаются мятежи: с малого. Сначала ты куришь южный табак, затем берёшь в наложницы женщин с узкими глазами. А в итоге поворачиваешь оружие против своего господина, да будет он благословен.
Мятежи начинаются с потери чести. возразил Валид ар-Гасан.
Телохранители, стоявшие позади, по этому поводу не высказались. Молодой Алим ар-Малави тот самый, что сопровождал визиря при первой встрече с капитаном, тоже предпочёл промолчать. Этим благородный юноша визирю импонировал: одинаково хорошо умел и молчать, и слушать.
Выпустив несколько дымных колец, Джамалутдин-паша рассудил спор по обыкновению дипломатично.
Отвезём этого табака халифу. Спросим его мнение.
Охранник как раз объявил о приходе Ржавого Капитана. Валид скривил лицо, выразив презрение к прозвищу, которое сам не употреблял. Визирь жестом дал понять: готов к аудиенции. Двери тут были достаточно высоки, чтобы капитану не пришлось сгибаться.
Шеймус вошёл без меча, зато в сопровождении кудрявого офицера, который показался Джамалутдин-паше слишком пьяным, и двоих отлично вооружённых наёмников.
Вы ранены, капитан?
Глупый, конечно, вопрос. Шеймус выглядел куда хуже, чем в первую встречу. Лицо побледнело, бесчисленные пятна и веснушки на нём казались почти чёрными.
Немного, но это не беда. Зато ваш полководец целёхонек.
Валид промолчал, хоть наверняка и не без труда: визирь оценил это.
Мне доложили, что Камаль-бей скончался, да воздадут ему демоны Амоама за грехи пред всевеликим Иамом и славным халифом. Также я знаю, что опознаны трупы троих старших сыновей негодяя, а вы убили в поединке четвёртого. Позвольте поздравить с победой, капитан. Воистину, Иам сегодня был милостив и явил благосклонность к правому делу.
Благодарю. Но это не тот поединок, которым я буду гордиться.
Тут воля ваша, я нисколько
не смею посягать на неё. Каждый достойный воин хозяин собственной славы. А что касается других новостей, то я
Закончить фразу Джамалутдин-паша не успел, потому что предмет разговора появился перед ним. Увидеть Исхилу-Камаль визирь не ожидал: по крайней мере, увидеть живой. А сама женщина, конечно, встрече рада не была. Обошлось без положенных в их кругу приветствий.
Вы не потрудитесь объяснить?..
О, это труда не составит, Джамалутдин-паша. Я исполнил то, что было приказано: взял город. При этом погибли Камаль и его взрослые сыновья, а прочие мятежники сложили оружие. Затем мы обнаружили во дворце госпожу Исхилу-Камаль, которую я вам с радостью передаю. Точно так же, как передам всех пленных вашим людям. Надеюсь, об этом Валид ар-Гасан позаботится?
У визиря не сложилось ощущения, что пару дней назад приказ был отдан недостаточно чётко. Или всё же был?.. В любом случае, давить на капитана он не стал: имелся вопрос поострее. Настолько острый, что порезаться недолго.
Полагаю, что этот вопрос, при всей его важности, вполне возможно обсудить несколько позже. Но где же Фарид, младший сын подлого предателя? О нём я до сих пор ничего не слышал. Весьма обеспокоен загадочностью этой ситуации и всецело надеюсь, что вы немедленно развеете туман.
Шеймус вместо этого лишь развёл руками.
Не знаю. Во дворце его не нашлось, о розыске по городу я распорядился. Его ищут. Полагаю, что ускорить события можно лишь одним способом: спросить о местонахождении Фарида у его матери.
Визирь отложил мундштук. Смеются над ним тут, что ли? Впрочем, если смотреть на вопрос, так сказать, формально Шеймус предложил вполне логичный шаг. Допустим
И где же Фарид?
Оставьте в покое моего Фарида. Он всего лишь мальчик.
Боюсь, вы сами превосходно понимаете: мы никак не можем поступить подобным образом, даже если бы желали того. Даже повели сие всевеликий Иам, нам пришлось бы отяготить души тяжким грехом ослушания.
Почему же?
Исхила-Камаль пыталась произнести эти слова саркастически, но голос заметно дрогнул. Визирь задумался как простую, понятную, но весьма прискорбную причину можно облечь в более-менее мягкие слова. Валид же быстро сформулировал её по-своему: грубо, но точно.
Потому, женщина, что мальчики вырастают.
Визирь опять слишком долго размышлял, что и как именно должен сказать. Теперь прежде него заговорил Шеймус.
Если позволите, я бы уклонился от дискуссии о мальчиках. Чувствую себя дурно, да ещё и ряд насущных вопросов требует моего внимания. Прошу, визирь, вашего разрешения удалиться. Я уверен: госпоже прекрасно известно, где находится её сын.