В расход.
Кеннет, не пошёл бы ты нахер?! в сердцах выкрикнул Игги.
Если в произошедшем и можно найти какой-то смысл, то с убийством девушки он точно пропадёт: проще было бы вообще не вмешиваться.
Карл, успокой ты её, что ли
Карл сменил несколько способов успокоить сначала какие-то слова на мураддинском, потом смачная пощёчина, а затем новые слова, уже более мягкие. В конце концов подействовало. Девушку усадили в кресло, спиной ко всей кровавой картине. Игги сидел перед ней.
Похоже, теперь наёмники ждали его распоряжений. Стихийно, по воле случая, однако именно он был сейчас командиром. Или кем-то вроде него. Нужно решать Голова невыносимо разболелась, но юноша пытался заставить её выдать нечто разумное.
Нужно не пускать никого к дому. И послать к Бенедикту, немедленно. Мы сами не разберёмся с этим говнищем. Дело очень серьёзное, так лейтенанту и скажите.
Дык а чавось с девкой-то? не унимался Карл.
Остатки платья и так промокли от крови Мансура с пола, а руки солдата добавили ещё красных разводов с пятнами. Выглядела девушка не лучше трупов, валявшихся вокруг.
Отпускать нельзя. Не хватало, чтобы мураддины её допрашивали! Придержим при себе,
а там как старшие решат. Карл! Объясни, что её никто не тронет.
Да что ей объяснишь, ты посмотри
Мать твою, Карл!.. Ладно. Переводи хоть, что я буду говорить!
Игги пришлось наклониться, чтобы встретиться взглядами с дочкой вельможи: два чёрных глаза, и один голубой. Странно, но даже сейчас она смотрела на юношу с надеждой. Не только сам в себе Игги видел какое-то различие с другими солдатами. Хотя бы иногда. Нужно собраться. Никто, кроме Игги, порядка сейчас не наведёт.
Он заставил себя улыбнуться, хотя вышло это очень натянуто.
Меня зовут Игги. А тебя?
Карлу пришлось повторить вопрос на мураддинском дважды.
Ффф Фархана.
Фархана. Славно. Вот и познакомились.
Глава 11
Славно всё-таки, что дворец не пришлось штурмовать! Больно красивый: даже не слывшего эстетом Ангуса пробирало.
Теперь в чертоге Камаля пировали победители.
Широкие столы, внесённые и накрытые не успевшей разбежаться прислугой, протянулись от входа к возвышению в другом конце зала. Здесь располагались три самых почётных места подобное трону в центре и два чуть менее помпезных. Видимо, прежде рядом с беем восседали его старшие сыновья.
Сейчас справа от трона сидел Ангус. Кресло слева пустовало остальные лейтенанты не стали его делить, рассевшись за главным столом чуть дальше.
Зал был роскошным, но не слишком уж большим так что далеко не каждому нынче полагалось тут пировать. Собрались офицеры и самые заслуженные ветераны из шагавших под «ржавым» знаменем лет двадцать. Обозных жён было немного: хватало работы в городе и лазарете.
Регендорф, одетый здесь изящнее всех, с безупречным достоинством потягивал вино. Правда, когда Гайя уселась ему на колени, картина немного утратила куртуазность и сам лейтенант смутился, но не возразил.
Рамон Люлья оставался мрачен. Он был из тех людей, которые вечно чем-то недовольны и ни у кого не вызывают большой симпатии зато уважение ещё как вызывают. Рамон сосредоточенно орудовал столовыми приборами, словно оружием, и ни с кем не говорил. Ангус знал Люлью даже дольше, чем Шеймуса: немногим меньше, чем сам себя помнил. Этот балеарец и в отрочестве на всех волком глядел. Ангус тогда ещё не знал кое-чего, превосходно объяснявшего, почему многие Люльи сторонятся Однако Рамон храбро сражался в юности, а после сделался очень толковым командиром это ценили прежде всего.
Шанго, предводитель чернокожих аззинийцев, пил за троих. Ещё почти не потрепавшийся плащ на его плечах смотрелся подобно звериной шкуре. Как и все аззинийцы, столь усилившие отряд, Шанго был настоящим бычарой. Голова сидела прямо на мощных плечах, а вытянуться «стрункой» он при всём желании не мог: слишком широкая спина и огромные руки. Аззинийцы с трудом изучали язык, не всегда хорошо понимали командиров зато были надёжны, как кувалда.
Подносящие вино и угощения служанки старались лишний раз не смотреть наёмникам в глаза, но многие из них хихикали в ответ на скабрезности. Обнажённый по пояс мальчишка с кадилом уверенно орудовал длинными шипцами, меняя угли на чашах кальянов. Местные музыканты выглядели не особо весёлыми, но играли старательно.
Шеймус развалился на троне Камаль-бея. Трон был велик и помпезен, но всё равно маловат для капитана: Шеймус на нём напоминал огромного паука с длинными, тонкими лапками. Он устало подпирал голову рукой. О чём думает по почти неподвижному рябому лицу, как обычно, не угадаешь.
Бенедикт как раз подошёл к трону, еле протиснувшись меж пировавших и обслуживавших. Этот лютый старикан был не очень проворен но только потому, что большую часть жизни своему Творцу Небесному служил, а не лордам да полководцам. С Бенедиктом пришли два солдата. Один Игги, а второго гвендл уверенно помнил только в лицо. Как его Беннет, что ли?
Ну, рассказывайте вяло произнёс капитан.
Ангус уже порядком напился, так что многие подробности увлекательной истории прослушал. Но душок от неё почувствовал: дерьмом пахнет, дерьмом Бенедикт правильно поступил, донеся вопрос до капитана.