В те времена до 1900 года артисты мюзик-холла и кино еще не приучили нас к выставленной напоказ наготе, что стало впоследствии обычным явлением.
Дама, не желавшая полностью обнажать свои прелести, была известной актрисой, и, услышав о замысле Пеладана, я страшно за нее оскорбилась.
Между тем граф де Ларманди продолжал:
Она же актриса... ей следовало бы понимать... Как мы выйдем из положения?.. Сар в отчаянии!..
Я так и не узнала, как он вышел из положения, поскольку весьма нерегулярно бывала в этом странном обществе псевдооккультистов и редко посещала их собрания. Духовность в моем понимании не имела ничего общего с шутовской саморекламой, которой они занимались.
Однако через несколько дней после моей встречи с графом де Ларманди мать сара, милейшая женщина, которую он окрестил «вдовствующей дамой Пеладан», напомнила мне о проблеме с актрисой, не желавшей играть на сцене в обнаженном виде.
В тот день я столкнулась с этой особой, выходя из магазина «Бон Марше», и мы пошли дальше вместе.
Невероятно! сокрушалась дама. Актриса!.. Не желает выходить на сцену голой!.. Но разве для них это не вполне естественно... разве им это непривычно... Сар в ярости... Из-за нее пьеса провалится... Она продолжала в том же духе и затем внезапно спросила: Знаете ли вы, что один индийский раджа решил послать ему корабль, доверху груженный бочками с золотом? Он (речь шла о саре) отказался. Куда бы он дел все эти бочки с золотом?..
Акцент дамы делал весь этот чудовищный вздор неимоверно смешным. У нее было очень звонкое произношение, все слоги выпуклые, пляшущие, и каждый звук слышен. А смачный выговор жителей Арля и Авиньона придавал непререкаемую уверенность речам живописной госпожи Пеладан, снискавшей титул вдовствующей дамы по милости своего сына Жозефена, ставшего Меродахом и сором.
«Куда бы он дел все эти бочки с золотом?..»
Я составила более верное представление о проблеме, упомянутой госпожой Пеладан, когда она привела меня в жилище своего сына.
Редкие счастливцы, как мне кажется, удостаивались чести заглянуть в комнату в доме 2 на улице Коммай.
Я поднимусь к нему, его нет дома. Зайдите-ка со мной на минутку, предложила мне вдовствующая дама.
Я не стала отказываться от неожиданного приглашения. Оригинальное и великолепное, только таким могло быть обиталище уже достигшего славы чародея, который рассуждал лишь о герцогах и маркизах и принимал у себя принцесс с закрытыми вуалью лицами, приходивших к нему за советом. Тем более что у меня в памяти были живы роскошные описания апартаментов из романов Пеладана.
Переступив порог дома, надо было войти в дверь налево по коридору (прихожая отсутствовала), и вы сразу попадали в маленькую комнатку с одним-единственным окном.
Потертый, очень грязный ковер, усеянный бесчисленными окурками, письменный стол со стулом
у окна, заваленный бумагами, еще два-три стула в других местах. В углу ширма, и за ней, прямо на ковре, два-три смятых одеяла: ложе сора.
Вот и вся обстановка. Я оторопела. Славная госпожа Пеладан, не отдававшая себе отчета в том, какую оплошность она совершила, явив мне это зрелище обратной стороны парадной жизни литературного мэтра, Великого магистра возрожденного ордена тамплиеров и рыцарей Грааля, продолжала щебетать о раджах и султанах, собиравшихся отказаться от своих царств в пользу ее сына.
Я поспешно ретировалась, опасаясь, как бы Пеладан не вернулся и, увидев, что посторонняя проникла в тайну его жилища, не обратил свой гнев на наивную «вдовствующую даму».
Когда я уходила, еще не оправившись от изумления, меня осенила странная мысль: где же Пеладан моется?.. В убогой комнате, которую я видела, не было ни умывальника, ни таза, ни кувшина с водой, а также ни одной двери, за которой могла таиться ванная... Как же сар моется?..
После комедии трагедия. Прошли годы; я узнала, что Пеладан банальным образом венчался в церкви Сен-Филипп-дю-Руль с некоей богатой вдовой, матерью уже взрослого сына и двоюродной сестрой графа де Ларманди. Мне говорили, что новобрачная надела по случаю бракосочетания черную бархатную придворную мантию с розовой атласной подкладкой, шлейф которой нес ее сын.
Затем я уехала на Восток. Когда вернулась, жена Пеладана уже развелась с ним. Граф де Ларманди рассказал мне, что это он посоветовал своей кузине выйти замуж за сара, и вскоре она в том раскаялась. Он оказался деспотичным, корыстным человеком, а его причуды граничили с безумием.
Так, иногда он неожиданно говорил жене за столом:
«Сперва попробуйте это вино, сударыня, оно отравлено».
Эти мелодраматические замашки вкупе с вышеупомянутыми претензиями вывели даму из терпения, произошел развод; вместе с женой уплыли деньги, обеспечивавшие сару безмятежную жизнь.
У него остались только перо и бесспорный писательский талант. Удалось ли ему распорядиться этим как следует?..
В последний раз я видела Пеладана в редакции «Меркюр де Франс». Это был день Рашильды *, очень известного автора, жены издателя журнала Валетта. Я участвовала в беседе в гостиной, где собрались дамы, в то время как мужчины курили в кабинете Валетта.