Разумеется, также легко согласился Мейнгрим с новым требованием. Он был уверен, что после встречи с Ульфилой, Манфред не скоро решится по своей воле перешагнуть порог его дома. Благодарю, мой король.
Мальчишки ждали его собранные, словно и не сомневались в решении короля. И такая уверенность в короле или всё-таки в нем, Мейнгриме? не могла не тронуть сердце. Но Мейнгрим помнил, зачем он вообще пришел.
Убедившись, что Матиас доволен тем, что Ирена ведет его за руку, Мейнгрим придержал Фабиуша и пошел рядом.
Фабусь, нам нужно поговорить, серьезно начал он. Он помнил, что с детьми нужно приседать рядом, чтобы глаза были на одном уровне, и ребенок не чувствовал себя подавляемым, но сейчас ему было не до этого. Он смотрел сверху вниз и был даже рад хотя бы этому крошечному преимуществу.
Нужно, папа Грим, согласился мальчик, задирая голову.
Что я делаю не так, почему она от меня убежала, Мейнгрим в глубине души понимал, что требует от ребенка слишком многого, но кому ему было еще выговориться? Старой Ирене? Лотте или кому? Евы рядом не было. А Фабусь был. Я бы сумел вас защитить. Всех вас.
Папа Грим, мама не видит внутри, она видит только снаружи, если Фабиуш и понял намек и вообще знал о братике или сестричке, то никак не подал виду. Проклятые уроки Манфреда, что своими обманами заставлял светлого мальчика становиться жесче! Надо поменять местами.
Я не могу, Мейнгрим растеряно покачал головой. Как?
Учись, папа Грим, Фабусь вздохнул. Мейнгрим ждал, что он сейчас скажет, что его мама этого достойна, но он сказал совсем другое:
Мама будет рада.
И тогда Мейнгрим понял, что он должен сделать. Может, он понял неправильно, и Фабусь имел ввиду другое, но он понял. Да, он не может начать войну и скорее поднять клан синий выше и тем самым заработать право говорить с королем на равных о Радославе. Да, Манфред не оставит попыток отобрать Радославу, а Ламберт не перестанет надееться убить их ребенка. Но пусть он не может защитить сейчас Радославу и развязать войну.
Но он может принять свою вину и наконец узнать, что ждало Радославу в подстроенной цветочными ловушке. Он может на себе почувствовать, что станет с тем, кого сделают драконом.
Папа Грим, у тебя такое лицо начал Фабиуш, но замолчал.
Почему ты меня так называешь?
вырвался из своих мыслей Мейнгрим, посмотрел в испуганные глаза ребенка и, устыдившись, пояснил:
Называй меня просто «папой». Без имени.
И с трудом сдержал вздох, видя как засияли глаза ребенка. Как немного нужно для счастья детям, и каким недостижимым счастье становится, когда ты вырастаешь.
Тем же вечером, оставив детей на попечении обеих Ирен, он отправился к Скарбимежу. Друг, так и не понявший, почему сбежала его жена Роза и не помнивший ту, о которой так часто говорила Радослава, не выбросил ничего, оставленного цветочной.
Оставалось лишь понадеяться на память своего носа и снова собрать те букеты, что в избытке доставляли Радославе. И Скарбимеж определенно мог ему в этом помочь.
Новая идея захватила Мейнгрима полностью, он уже видел, как наконец разбирается с тем, что же делают травы с людьми и поймет, чем отличаюся обычные драконы от превращенных. А может даже найдет ту девушку, имя которой никак не желало сохраняться в голове. И тогда Радослава Может, и не простит его, но выслушает и позволит быть рядом.
Глава 15
Хорошо еще, что воду они нашли быстро. Вся долина была пронизана ручьями с чистой и до зубной ломоты холодной водой. А вот деревьев совсем не было. Только большие и маленькие пещеры, как норы, вырытые монструозным огромным грызуном, виднелись в скалах. Несколько раз Ева, отчаявшись ускорить Радку, заглядывала в пещеры и пыталась найти еще один проход в другое место. Но тщетно.
Тем временем рассвело. Идти стало еще труднее.
Может, отдохнем тут до вечера, а ночью пойдем? предложила Радка, перекусывая сухим куском хлеба и запивая родниковой водой. Похоже, дикого зверья тут не водится. Кроме драконов. А драконы ночью спят.
Ночью ты ноги тут переломаешь, буркнула Ева. Сколько раз по краю пройти пришлось и камни срывались в расщелины? А если оступишься? Грим мне голову снесет и будет прав.
Радка вздохнула. Приятно было думать, будто Гриму не все равно, что будет с ней, но Ева определенно говорила про их сына, Радка же была лишь кастрюлькой для переноса такой драгоценности. И кастрюлькой весьма хрупкой и неудобной. К тому же, по всему выходило, что Манфред понял про ребенка, и он наверняка проболтался Мейнгриму. И пусть Ева была уверена, что брат землю перевернет, но найдет её, что-то его тут не было видно. Вот так-то.
Впрочем, это не отменяло того, что идти ночью ей и самой не хотелось. Она давно снова вытащила плащ, под которым пряталась от драконов в самом начале бегства, а Ева ко всему прочему сменила устрашающий, но очень приметный вид доспехов на попроще и полегче. Переодеваться в платье и накидывать плащ она не спешила, не иначе как стесняясь срезанных волос.
Ну предположим, доберемся мы до цветочного острова, Радка останавливалась отдышаться часто, но охоту поговорить не отбила даже отдышка. И что дальше? Ввалимся прямо к Барвинку, чтобы далеко не ходить? Или поищем Розу, которая выкрала мою подругу Янку?