- Зачем так надолго? разглядывала мягкие смешливые черты его лица.
- Видишь ли, Уна, - он усмехнулся, - завтра ты официально становишься принадлежащей мне графиней. Не поняла? Земля становится моей. Титул и всё остальное, что с ним связано. А значит и ответственность. Я должен подготовить дворец к дальнейшей эксплуатации. Все в нём находящиеся пока активно этому сопротивляются, и это делает меня тем, кто обязан карательно зачищать неугодных. Причем правило здесь одно либо ты, либо тебя.
Его это явно держало в напряжении он бесился по виду.
- Как так вышло, что земля твоя? не поняла.
- Моя мать была леди, - мужчина упал спиной на кровать, - а в высших кругах всё совсем по-другому. Поэтому всем плевать бастард я или нет. Главное - это кровь и магия. Во мне и того, и того хоть отбавляй.
Я повернулась так, чтобы видеть его лицо, и подпёрла голову рукой.
- Почему тогда ты жил здесь, а не там? перед глазами рисовались дворцы, золотые лестницы, шелка
- Мама всеми силами скрывала меня от родственников, - Агьян медленно провёл пальцами по моему запястью ровно до закатанного края рукава, - я сильно мешал половине злобных родственников, которые хотели бы занять моё место. И мне сложно представить, как в ту «семью» можно адаптировать тебя. Тётушка Элли говорит, что ты привыкнешь за пару лет, а я боюсь представить, каким шоком для тебя будет знакомство с этими самыми высшими кругами.
Язык чесался спросить:
- А что не так то с ними? Папенька говорил, что в его детство и молодость всё очень строго было. Ничего нельзя, нужно вести себя по правилам я так могу, н-но
Нужна ли я буду тебе там, если у нас и здесь так нехорошо вышло?
- Это средний класс, Уна, - мужчина продолжал общупывать мою руку, - своеволию же высших нет ограничений, - он решил привести пример, - у тётушки два мужа.
Я поперхнулась.
- Ей разрешили выйти замуж второй раз, когда первый муж умер?! я и правда удивилась.
Да церковь её бы в клочья порвала! Нельзя женщине быть такой грязной! Если муж не жив, значит это ты не уследила, сама виновата. Вот теперь позорной вдовой и сиди. Хорошо, если ещё повезло, и семья мужа тебя у себя оставит, а не выгонит побираться.
- Нет, ты сильно скрасила, - хихикнул Агьян, - у неё их два одновременно. Ты познакомишься, не переживай.
Лицо с меня как-то медленно сползало. К-как это одновременно? Агьян хохотал.
- И это лучше, чем иметь любовников, как у них принято, - потянул-таки меня за руку на себя, - к слову про это. Уна, гаси свечи.
Тут я вспомнила и кивнула.
- Я же тут сидела это. Потому что
сказать надо было, что я в темнушку пошла, - указала ему на дверь и попыталась встать.
Он не дал, дёрнув обратно за руку.
- Зачем? заставил меня покраснеть, - не в смысле «для чего туда идти?». Я не дурак, а ты, очевидно, женщина. Вопрос был с подтекстом «тебе туда не надо». Ложись спать, Уна. Пусть ты меня и расстроила.
Это он про то, что тянул меня до этого, как бы намекая на м-да.
- Прости, - кивнула ему и попыталась лечь, - можно я сегодня буду не у стены?
Ещё и сама кровать была узкой, и спали мы с ним слишком близко друг к другу.
- С твоим новым количеством юбок мы не поместимся, - Агьян намекнул на то, что нужно их снять, - и зачем женщинам их столько?
Пришлось снова сесть.
- Чтобы было прилично, - пробормотала и взмолила, - мне нужно будет до нужника ходить, п-поэтому можно я эти четыре дня побуду в тёмной комнате?
Он помотал головой, потушил взмахом свечки и утянул меня к себе, прижав спиной к груди.
- Прилично? фыркнул, - значит подбирать эти юбки до самых колен, когда, например, стираешься на реке, это нормально. Или ходить в одной тонкой мокрой рубахе в жаркое лето это тоже прилично. А вот то, что у тебя будет отличимо что-то, кроме бесформенного и неудобного мешка ниже пояса, то это срам.
И если бы я с ним не была согласна! У меня маменька не просто так на всех старых платьях всего по три слоя оставляла, пускай и плотных я в них ногами могла перебирать, по заборам лазить и по деревьям карабкаться. Не зря же я была единственной, кого подружки всегда посылали наверх, а когда сами по себе, то менялись ролями.
- Только окажемся в приличном обществе, сошьём тебе шёлковых платьев, штук десять, а потом
Я не смогла удержать своё колотящееся сердце и тело, которое поддавалось сегодня совсем не голове. Агьян замер ещё тогда, когда я обернулась к нему, завернув шею, а после того, как впервые почувствовал мой поцелуй трезвый, не сонный и прямой, то смог лишь усмехнуться и пророкотать голосом:
- Что бы ещё тебе сказать, чтобы тебе понравилось так же сильно?
Прикоснулась к его губам ещё раз, кошмарно смущаясь.
- Так, я на верном пути, - продолжил так же прерывисто дышащий мужчина, - ты знала, что я тебя люблю?
Какой хитрый! Мои губы покрыли его, пока тёплые мужские пальцы скользили под всеми моими слоями ткани по бедрам.
- Взять бы тебя с собой послезавтра, - промурчал мужчина, - совсем не хочется расставаться с тобой на целый день.
Он дошёл до края исподнего и разочарованно оставил руки там, уткнувшись носом в мою шею.
- Сердце колотится, - будто сам с собой говорил, - а у меня кровь в другом месте прильнула и никак не уходит. И мысли такие про все твои слои юбок.