Мы с «мужем» переглянулись.
- Я ей вообще ничего не делала, - поджала губы я, - тем более не била.
- Вставай, - сам приближался ко мне он, - и мне плевать на этих придурков, - он захлопнул и закрыл дверь на ключ, - я терпеть не могу несправедливость. А ещё оставаться в долгу. Поэтому вставай к стене, поднимай юбки и не беси меня. Ну!
***
Когда я входила в ледник по ногам стекала кровь, горло занемело от крика, а распухшее лицо было пропитано слезами ужаса. Он бил не только по заду, но и ногам, животу, рукам, спине. Всё платье было пропитано кровью и изрезано плетёным из кожи бичом.
Он и правда мстил. Мне, Агьяну, Эве, отцу, всему свету. Только получила за всех хромающая я, которая дошла до сюда под расплывающееся зрение и адскую боль во всём теле. Это явно был перебор, поэтому в яму с поблескивающим внизу льдом я свалилась замертво, так и не уцепившись за лестницу.
***
Растолкала меня мать, принесшая свечку и оставившая ее наверху.
- Отоспалась, бесовка? встряхнула меня она, - ее клянут, а ей все нипочём.
- Мне больно, - прохрипела, поднимаясь вслед за ней по ступеням и не чувствуя ничего ниже пояса остальное болело до костей.
Женщина хмыкнула.
- Да ты только и горазда, что жаловаться и визжать! фыркнула, - чего он бы там тебе набил? Так, погладил поди, а ты - тут она оглядела грязную окровавленную меня при свете и побледнела, - в баню сейчас отведу, там смоешь грязь и ладно, верю, что больно. Только не халат принесу, с вещами сама разберёшься. Всё равно они на выброс были. Сшила новые юбки?
Я помотала головой.
- Не успела, значит, - тащила меня за руку по темноте она, - старое надень, да молчи. Сейчас отмоешься, прошмыгнешь, да из комнаты не выходи. От греха подальше. Я есть принесу, скажу, что заболела ты. И завтра отлеживайся. Ох, и перебрал он. Хорошо, что хоть по лицу не хлестал!
Она втолкнула меня в предбанник, открыла стоящий тут сундук и вынула из него какие-то тряпки.
- Вот, быстрее мойся, да надевай. Платье вон какое тебе нашла хм. Большое, но пойдёт. Выстиранное, если тут лежало, - она кивнула, - услышала меня? Сразу в комнату!
Я кивнула, комкая руками грязный подол, чтобы снять. Это уже казалось ужасно тяжёлым. Но мать вышла, закрыла дверь и ушла в дом по тропинке, позволив мне закрыться на вертушку.
***
Через час я едва дошла до дома, не в силах даже дышать, когда наступала на правую ногу. Её сковывала такая мука, что я два раза чуть не завалилась на траву сада, удерживаясь каким-то чудом за деревья. А после была лестница!
- Уна! Да наконец-то! вышел мне навстречу буквально светящийся Агьян, - такая ты лягушонка, - его это рассмешило, - нахлюпалась? А я ждал тебя, привёз твои эти золотые нитки и ха, дорогое удовольствие, эти твои просьбы. Сейчас!
Он быстро зашагал по коридору спален, а после скрылся в своей комнате.
- Унай, сюда иди, - дрожащим голосом попросила мать, - разговаривать сейчас опять будем.
Опять?!
- Можно я пойду в комнату? снова хотелось плакать мне.
- Нельзя, шагай быстрее, - вот отец очень сильно злился.
Ещё раз изобьют? Теперь уже потому что они нажаловались ему? Выбора не было, я пыталась не хромать до самой лавки, стараясь не издавать никаких звуков и не глядеть на молчащих всех за столом.
- Так! едва не вприпрыжку рванул к своему месту Агьян, - нитки! он стукнул какой-то странной коробкой по столу напротив меня, - но получишь их ты, как только расскажешь мне досконально, что было вчера. Каждое слово твоё, средней жены, Цефи и всех остальных, кто мог быть там. Дословно, побуквенно, со всеми звуками.
Я в этот момент медленно садилась на лавку рядом с Наки, понимая, что сделать это придётся, и мне будет больно. А эта сука возьми, да дёрни меня вниз, резко посадив на твердую поверхность!
Круги перед глазами заплясали так отчаянно, что стали кровавыми и яркими от того, как всё остальное потемнело. В голове стоял звон, через который и пробивался голос Агьяна:
- Уна, я жду, - он хихикнул, - а если не расскажешь, то пойдём говорить во-он в ту комнату, - ему было смешно.
И он указывал на истопочную, куда я теперь даже боялась глядеть. По щекам рванули слезы, боль всё нарастала, а понимание, что меня сейчас ещё раз будут бить, застыло в голове осознанием, что я просто не выдержу. Всё это происходило за секунду, а затем темнеющий мир, угаснув совсем, уронил меня с лавки как мешок. Быстро, резко и неожиданно.
***
- я прошу прощения, господа, но давайте будем честны и разумны, - до уха донесся едва знакомый мужской голос, - раны не подразумевают простое наказание. Мы живём хоть и в законном обществе, где жена собственность мужа, однако Всебогиня подобные действия не просто порицает, а пытается искоренить. Насилие подобного характера я вынужден вынести это на церковный суд, помимо сообщения графу, как отцу потерпевшей и
Отец был где-то далеко, поэтому его громкая ругань казалась приглушённой.
- Я понимаю ваш гнев, господин Ларас, но и вы поймите быков бешеных в стаде так не хлещут, как вы едва
совершеннолетнюю девушку, которая пришла к вам в семью меньше недели назад! это говорил наш местный лекарь.