В том числе, кивнул он.
Но они все служили в разных местах. И все трое что-то натворили?
Очень даже вероятно. На войне такое не редкость. А может они служили все вместе, и вместе что-то сделали, и чтобы это прикрыть, они быстренько скрыли всё, создав липу.
Ради них? недоверчиво произнесла она.
Не ради них, ради себя, взглянув на девушку, Кондрат понял, что она не совсем представляет, о чём он говорит. Чтобы сохранить лицо и не выносить на всеобщее обозрение какую-нибудь грязь, которая может бросить на империю тень, подпортить репутацию армии и солдат или даже вызвать возмущение у общественности.
Империя никогда бы не сделала ничего подобного, даже с каким-то жаром произнесла Дайлин. Даже будь война, никто бы не стал такое прикрывать.
Она с вызовом встретила взгляд Кондрата, и чем дольше смотрела ему в глаза, тем её уверенность становилась меньше, пока девушка совсем не стушевалась, отведя взгляд. Кондрат не имел ничего против её патриотизма, однако и работой было смотреть на вещи трезво, а у неё этой трезвости не наблюдалось.
Война, Дайлин, это не про благородство и честность. Это про победу любой ценой, где люди ломаются, ожесточаются и теряют человечность. И как следствие, иногда творят такие вещи, от которых в нормальной жизни у людей волосы встали бы дыбом.
Их бы засудили на военном трибунале за подобное.
И признать тем самым свои ошибки? Свои преступления? хмыкнул он. Нет, Дайлин, легче всё отрицать, чем признать свои ошибки.
Признать свои ошибки это сильная черта.
Не в политике. А теперь, возвращаясь к вопросу, нам надо узнать, что произошло. И сразу отвечу на твой невысказанный вопрос в министерстве нам не скажут ничего.
Мы из специальной службы!
А они из военного ведомства. У них свои правила, они перед нами не будут отчитываться.
Тогда как нам узнать, что произошло?
Здесь написано, где кто служил, ответил Кондрат. Можно найти тех, кто с ними служил, и спросить у тех напрямую.
А судья? Как по нему мы будем что-то искать.
Возможно, искать ничего не придётся, ответил он задумчиво. Возможно, наш судья мог вести какое-то дело по ним и тем самым стать одной из мишеней.
Что можно было предположить? Что все четверо знали какую-то неприятную тайну, о которой никто не должен был знать. И сейчас или кто-то им мстит, или кто-то пытается замести следы, чтобы никто не проговорился. Во втором случае всё будет сложнее, так как единственное заинтересованное лицо будет государством, а ему ничего не предъявишь. В первом же кто-то из жертв.
Но на эту тему надо будет разговаривать с Дайлин осторожнее. Он доверял девушке, однако её взгляды ему совсем не понравились. Нет никого хуже, кто слепо верит сказочному, отрицая любые противоположные факты. Того глядишь, и посчитает предателем. Патриотизм это хорошо, но всё-таки критическое мышление никто ещё пока не отменял, особенно в их работе.
Единственная проблема нам сейчас придётся заново подавать запрос и ждать неделю, а то и больше, вздохнул Кондрат.
Может и не придётся, произнесла Дайлин в ответ. Можно попробовать найти всех иным способом.
Каким же?
Они ведь все получают пенсию, верно? Каждый, в зависимости от того, где служил, когда, сколько и в каких войнах участвовал. Можно запросить у них все пенсионные выписки.
Ты представляешь, сколько их будет?
Да, кивнула Дайлин. Но ты думаешь, что нам пришлют списки, с кем те служили? После того, как мы ими заинтересовались?
Могут и не прислать согласился Кондрат. Тогда что, делаем запрос?
Нет, сходим сами, чтобы не давать повода нас заподозрить, отметила она, вставая. Идём?
Давай.
Забавно, но здесь почти всеми финансами занималась налоговая. От налогов
до зарплат и пенсий. Правда имела она название несколько другое: «Финансово-контрольное имперское учреждение учёта и выплат». Но если переводить вкратце на нормальный язык, а именно так называл свой родной Кондрат, то просто налоговая.
И именно её здание выглядело самым богатым. Не красивым, не жутким и не монументальным. Богатым. Будто кричало, куда идут налоги людей. И внутри, в этих огромных залах из позолоты и мрамора стояла кромешная тишина, нарушаемая лишь скрипом перьев и шагами, растворяющихся в коридорах. Надменные лица, прямые осанки, чуть задранные носы люди сами по себе вызывали какое-то отторжение. Наверное, лишь подчёркивая, почему люди не любят всякие налоговые.
Архивы у них были внушительными, но, по крайней мере, хоть с какой-то сортировкой в отличие от многих других государственных учреждений. Когда везде всё было в кучу, здесь было какое-то подобие систематизации.
Мы справимся, похлопала его по спине Дайлин.
Даже не сомневаюсь, ответил он.
И они взялись за дело.
У них были даты, когда служили жертвы и где они служили. Уже на основе этого можно было сузить зону поисков. Правда эта зона поисков всё равно имела сотни, а то и тысячи человек, которые идеально ложились под необходимых им людей.
Это обещало занять не одни сутки, и Кондрат с Дайлин, как на работу, начали приходить в налоговый архив, пополняя списки людей, которые могли помочь им. Интересно, что они даже нашли всех жертв среди тех, кто получал военную пенсию. Здесь данных тоже было немного, и они, в принципе совпадали с тем, что было написано в их личных делах.