Крынкин пожал плечами и сел за стол. Посидел мгновение в задумчивости, потом подскочил как ужаленный и помчался вон из трактира.
- Как думаешь, куда это он? спросил я Шереметьева.
- Думаю наказывать того несчастного, который случайно его задел, - ответил Сергей.
- Точно! сказал я и задумался. Что-то привлекло мое внимание в этом прохожем, но вот что, сообразить не мог. И когда мне показалось, что вот-вот я уловлю, за что зацепилось мое внимание, подошла трактирщица и спросила, что мы будем кушать.
Тут же вернулся поручик, и мы все заказали цыплят с овощами и большой кувшин вкуснейшего местного пива.
Мы уже почти заканчивали ужин, когда в зал ворвалась какая-то толстая растрепанная тетка и, перекрывая шум, заорала:
- Убилии! Убили!
Глава 11
- Русского! Солдата!
Мы втроем вскочили и ломанулись наружу. На улице было уже достаточно темно, но двор освещался факелами и фонарями. Во двор выбежал почти весь трактир. Люди столпились вокруг навеса, где остановились наши солдаты.
Народ стоял в нескольких шагах от котла. Солдаты в зеленых кафтанах выстроились цепочкой и не давали подойти ближе.
Шереметьев и Крынкин, расталкивая толпу, быстро пробрались к солдатам. Люди, видя офицерский мундир Шереметьева, довольно резво расступались перед ними.
Я же замешкался, пытаясь избавиться от толстой тетки, принесшей дурные вести. Судя по всему, она увидела во мне благодарного слушателя. Хватая меня за руки, пыталась раз за разом рассказать, как ей было страшно, когда она узнала про убийство.
Из ее стонов и всхлипываний мне удалось понять, что ни самого убийства, ни даже убитого, она не видела. Тетка встретила Ивара, помощника конюха, и тот ей велел бежать позвать господ офицеров. Больше она ничего не знала.
- Только Ивар просил не говорить, что это он ее послал, а то подумают, что он убил. А Ивар хороший, оно убить не мог! причитала тетка.
Наконец мне удалось передать тетку в заботливые руки трактирщика, а самому поспешить на место преступления.
Продравшись сквозь толпу, я увидел мертвого Ионыча, лежащего рядом с котлом на какой-то рогоже.
Рядом с ним на корточках сидел Шереметьев и пытался понять, что произошло с солдатом. Крынкин возвышался над ним, скрестив руки на груди, и грозно смотрел на толпу:
- Ну-ка признавайтесь, чёрт-те кто убил моего солдата. Я все равно узнаю, кто это сделал, и тогда вам не поздоровится!
Ответом ему было глухое молчание. Народ стал медленно рассасываться, - от греха подальше.
- Всем стоять! рыкнул Крынкин и медленно пошел вдоль толпы, грозно вглядываясь в каждого, кто стоял в первых рядах.
Пока Крынкин занимался запугиванием аборигенов, я присел на корточки рядом с Шереметьевым и спросил:
- Ну что ты увидел, Сережа?
Прапорщик молча показал на трупе Ионыча, рану в районе печени, а потом аккуратно вытащил из-под тела кинжал:
- Вот этим его убили!
- Здесь? спросил я.
- Нет, сюда его принесли преображенцы. Они нашли его за конюшней. И самое главное, что никто не видел, как его убили. А если и видели, то не скажут. Крестьяне, забитые. Здесь их орки так в узде держали, что они и сейчас всего боятся. Особенно русских солдат. Да многие и по-нашему не говорят.
- Да нет, похоже, один свидетель у нас таки есть, пойдем поищем, - я хлопнул Сергея по плечу. Он поднялся, и мы вместе направились на конюшню.
Проходя мимо поручика, я поймал себя на мысли, что Крынкин как-то странно себя ведет. Вместо того чтобы обеспокоиться состоянием своего солдата и начать поиски свидетелей, он запугивает толпу. Какой-то имитацией бурной деятельности занимается.
Вот и сейчас. Поручик не поинтересовался, куда мы направились, он просто скосил в нашу
распахнулись, губы задрожали.
Крынкин подошел к Ивару и спросил:
- Этот человек убил солдата? Его ты видел? Расскажи, как все было.
Ивар еще раз рассказал, то, что рассказывал нам на конюшне. Дослушав парня, Крынкин удовлетворенно кивнул и скомандовал:
- Скворцов, Пименов, взять под стражу, - и кивком указал на Петро.
Из строя преображенцев вышли двое рослых солдат и с решительным видом направились к Петро.
- По-моему, кто-то тут слишком много на себя берет, - едва слышно произнес я, обращаясь к прапорщику.
Шереметьев коротко взглянул на меня и скомандовал:
- Скворцов, Пименов отставить! И уже обращаясь к Крынкину:
- Господин поручик! Это солдат Семеновского полка, и под стражу его возьмут только мои солдаты. И только тогда, когда я им отдам такой приказ.
- Вы забываетесь, прапорщик! У меня выше чин! налился кровью Крынкин.
- Но мы сейчас не воюем. И ни я, ни мои солдаты не отданы вам в подчинение. У каждого из нас свои начальники и свои предписания!
Видя такую поддержку со стороны своего командира, семеновцы заволновались, демонстрируя решительный настрой. Осмелел и Петро. Он сделал шаг вперед и обращаясь к Шереметьеву, пробубнил:
- Ваше благородие, я не убивал. Я видел Ионыча с бутылкой. Он искал меня, а я пить не хотел. Тяжко, знаете ли, на марше с похмелья. Но от него ведь не отвертишься, Ионыч кого хочешь уболтает. Вот я и спрятался на летней кухне, за печкой. Мне еще Михайло и Тюря прятаться помогали. Потом мы вместе сюда вернулись и в зернь играли, а тут такой переполох.