Я нахмурился. Значит,
Амат не знал о железной дороге
Интересно, почему Митя ему не сказал?
Может, не доверял? Или просто не успел?
А ты? спросил я, окинув друга внимательным взглядом.
Добрался до третьего уровня владения источником! он гордо рассмеялся, ударив себя в грудь. Теперь не отстаю от тебя, профессор!
Я улыбнулся, но тут раздался звон хрустального колокольчика. Распорядитель бала объявил:
Господа! Фейерверк в саду!
И как по команде все потянулись из особняка в сад, словно кто-то дёрнул за невидимую ниточку.
К нам подошли мама и Тася. Сестра с явным любопытством оглядывалась по сторонам, ожидая начала представления.
Её глаза блестели как у ребёнка перед Новым годом.
Ночь была тёмной и безлунной. Идеальный фон для волшебного фейерверка.
Гости высыпали на террасу и разбрелись по саду, где маги-огневики заканчивали последние приготовления.
Первый залп взмыл в небо с шипением. Раскат, и над нами распустился гигантский сине-огненный павлин. Перья мерцали и переливались в темноте словно живые.
Следующий залп золотые корабли, плывущие по небу.
Третий алая роза, лепестки которой осыпались искрами под восхищённые возгласы гостей.
Кирилл! Тася внезапно схватила меня за руку. Это твой подарок, да
Я не ответил, лишь улыбнулся, наблюдая, как в небе складывается огненная надпись: «С днём рождения, Тасенька».
Лучший день в моей жизни! сестра обняла меня, и в этот момент последний залп раскрасил небо в цвета герба нашего рода.
Магический фейерверк стал жирной точкой в праздновании.
Я направился к главному входу, чтобы попрощаться с гостями. Они расходились, рассыпаясь от особняка как искры догорающего костра.
Это всё напоминало мне хорошо отрепетированный спектакль, где каждый играл свою роль. Дамы поправляли перчатки, кавалеры щёлкали табакерками, все почтительно кланялись друг другу.
Кирилл Павлович! Ваш фейерверк просто чудо! графиня Аверьянова подошла ко мне, её веер трепетал как крылья пойманной бабочки.
Все для моей любимой сестры, ответил я, целуя её перчатки.
В глазах графини читалось холодное любопытство: она явно оценивала, сколько мог стоить такой праздник.
Мама незаметно дёрнула меня за рукав, когда мимо проходило семейство в синих бархатных камзолах.
Корнеевы, шепнула она. Их последний контракт с Оксаковыми подписан кровью, а не чернилами.
Матушка, вы становитесь поэтичны, я усмехнулся, но тут же застыл, заметив, как старший Корнеев что-то шепчет на ухо своему сыну, моему ровеснику, не сводя с меня глаз.
Зал постепенно опустел.
В углу молодой князь Гагарин спорил с сыном фабриканта Шульца.
Их голоса шипели как раскалённое железо в воде:
Ваш отец нарушил соглашение! Он торгует с северными кланами!
А ваш продал половину родовых земель южанам!
Настоящий зверинец, пробормотал я, подзывая лакея с напитками.
Бокал был холодным, пузырьки щипали язык как напоминание, что даже в этом бокале мог быть яд.
Впрочем, как и в любой другой еде и даже подарке.
Оглядел банкетный зал. Ещё пару часов назад здесь кипела жизнь. Теперь столы были завалены остатками еды, опрокинутыми фужерами, забытыми веерами.
Оркестр уже ушёл, лишь двое музыкантов остались, наполняя зал меланхоличными нотами. Рояль и скрипка. Их звуки переплетались в грустном вальсе: скрипка плакала высокими нотами, а рояль отвечал ей глухими бархатными аккордами.
Провожая маму и Тасю к карете, я заметил, как Ильич проверял пистолеты. Старый солдат чуял опасность лучше любого дворянина.
Береги их, сказал я.
Берегите свою шкуру, барин, ответил Ильич, не сплюнув как обычно. Неужели он нервничал или чувствовал беду?
Амат ждал меня у входа в сад. Его огромная тень сливалась с темнотой.
Пошли, бросил я другу.
И мы вышли наружу, туда, где чуть больше часа назад смотрели фейерверк.
Я обошёл фонтан и направился в дальний конец сада. Там, среди деревьев и старых скамеек, должен был состояться наш «разговор» с ухажёром старшей сестры.
Чёртовы заносчивые аристократы, я раздвинул ветви жасмина, и перед нами открылась поляна, освещённая лишь бледным сиянием звёзд. Проще было бы просто набить ему морду в зале. Но нельзя этикет, видите ли.
Теперь воздух был другим: не сладким от праздника, а тяжёлым как перед грозой.
Чувствуешь? внезапно остановился Амат.
Я кивнул.
Подозрительно, пробормотал Жимин себе под нос. Слишком тихо.
Он прав. Что-то не так.
Парк необычайно пуст.
Где зрители? Где перешёптывания
слуг, сплетни, любопытные взгляды?
А здесь ни единого человека.
Я огляделся.
Тишина.
Только листья на ветках старых лип шуршали.
Где этот усатый клоун? Амат рассмеялся, но ненадолго.
Смех оборвался, когда мы одновременно почувствовали, что нас окружают. Ветер донёс скрип кожаных перчаток, лязг металла.
Сбоку что-то мелькнуло.
Тени.
Шаги.
Не один.
Не два.
Целый отряд.
Из-за кустов появились четверо.
Впереди усач, Белозёров, я наконец вспомнил его фамилию.
Высокий, уверенный, с презрением в глазах.
Рука на эфесе шпаги.
С ним двое в чёрных масках и мужчина в сером сюртуке.
А потом ещё двое.
И ещё.
Всего восемь человек. Возможно, больше.
Теперь было очевидно, что это не дуэль. Это ловушка.