Ну?
А сегодняшние делишки у родственника были совсем уж неприглядные, оттого капитан Извеков и пребывал в растерянности.
О каком таком уголовном кодексе ты говоришь, Илдар? Все будет по закону. Главное, по-хорошему бумаги оформить, как ты умеешь. Помоги, по-родственному, Наджип заговорщически подмигнул милиционеру, заставив того поморщиться. А кому понравиться, когда напоминают про твое участие в противоправных махинациях? Конечно, никому. Понимаешь, братец, никакой он ни дурень. Они с матерью всем голову морочили, чтобы их жалели, помогали. Мол, сынок у меня болезный, оттого и работу мне дай полегче, зерна выпиши побольше.
Но капитан недоверчиво качал головой. Ни единому слову не верил. Ведь, не раз и не два слышал про Равиля, сельского дурачка, который к восемнадцати годам ни читать, ни писать, ни даже говорить толком не умел.
Не веришь? Родному человеку не веришь? Не хорошо, скривился Кудяков, разводя руками. И главное такую оскорбленную мину состряпал, что капитану даже немного стыдно стало. Мастерски получилось, что и говорить. Только вот у меня бумажки есть, которые мои слова подтверждают. Вот
На столе
прямо перед милиционером стали появляться сложенные в несколько раз разномастные листочки одни поменьше, сероватые, с медицинскими печатями, другие, побольше, напоминавшие заявления. Словом, солидно выглядело, оттого и настораживало. Извеков даже за очками потянулся, сразу же натянув их на нос. Заранее приготовился. Что там такого мог принести этот хитровыделанный председатель?
Я же, братец, нашу советскую власть никогда не обманываю, проникновенно говорил председатель, а у самого в глазах хитринки спрятаны. Хотя со стороны и не скажешь, что притворяется. Вот, здесь четыре заявления на этого, как ты говоришь, дурачка. Читай, дорогой, внимательно читал. Здесь, здесь и здесь пишут, что никакой он не дурень, а очень даже соображает. Разговоры разговаривает, лучше нашего с тобой все понимает. К тому же и руки распускает.
Капитан Извеков осторожно взяли пару верхних заявлений и начал внимательно изучать. При этом хмурился, морщился, дело-то все равно откровенно попахивало. Хотя предъявленные бумаги очень даже хороший аргумент, от которого просто так не отмахнешься.
Я тут и справочки от фельдшера приготовил, продолжая рассказывать, родственник уже новые документы подсовывал. Видно, что хорошо подготовился. Тута про побои, про переломы. Гляди, все чин чинарем. Печати, подписи, дата.
Вижу, вижу, раздраженно пробурчал милиционер, отмахиваясь от очередных справок. Читаю
Изучая принесенные документы, Извеков «диву давался» какой-то извращенной хитрости родственника, точнее его способности представить дело совершенно определенным образом.
Ну ты и жук, Наджип, бормотал он, переворачивая один документ за другим. Так все выставил, что я уже и не знаю, что сказать на это
Судя по бумагам, грамотно и должным образом оформленным, гражданин Равиль Ринатович Биктяков, 1923-го года рождения, проживающий в селе Сургодь Торбеевского района, злостно нарушает общественный порядок и правила социалистического общежития. Ввязывается в драки, когда ему делают замечания по поводу его небрежного внешнего вида и непристойного поведения. Употребляет нецензурные выражения, несколько раз угрожал расправой и даже смертью.
Смотри-ка, прямо так и говорил «мерзкий человечшка, сейчас ты увидишь свои потроха», «я заставлю тебя их сожрать»? не сдержавшись, усмехнулся милиционер. Больно, странно выглядели эти ругательства. Если бы сельский дурачок кого-то обложил «по матери», он бы понял. Но это что-то совсем чудное, непонятное. Не «загибает» этот твой свидетель?
Родственник тут же ответил ему взглядом несправедливо оскорбленной невинности. Мол, как ты можешь такое говорить? Я же всю правду, от чистого сердца.
Ну-ну, хмыкнул капитан, вновь уткнувшись в бумаги. А вот это что еще такое? «Гражданин Биктяков несколько раз упоминал какое-то языческое божество с именем Ллос и жертвы для него». Ты чего, братка, совсем ку-ку? Утверждаешь, что этот пацан сектант что ли Этого еще мне не хватало.
Наконец, капитан отложил бумаги в сторону. Непростую задачку задал ему родственник. Хотя, в складности истории ему не отказать. Получалась, довольно житейская картина с восемнадцатилетним парнем-оболтусом на первом плане. Разгильдяй, распускающий руки, да еще «косящий под дурачка», чем не кандидат для милицейского надзора? Такого не грех вызвать в отделение, попугать, как следует, чтобы мозги встали на место. Только ведь Кудяковы совсем другого хочется.
Ну, рассказывай, чего там еще придумал. Но не дай Бог, к уголовщине склоняешь.
Родственник сразу же оживился. По лицу было видно: решил, что «дело уже в шляпе». Мол, еще чуть-чуть и додавит.
Братка, я же говорю, все законно. Мы просто пару бумажек из одной стопки в другую положим, чтобы фамилия моего сына никому глаза лишний раз не мозолила. Поглубже в пачку засунем, где о нем вряд ли и вспомнят. А этого полудурка Раву, наоборот, поближе. По нашему селу, ведь, пришла разнарядка? милиционер качнул головой. Ясно же, что пришла. Вот он и пойдет в общем списке для количества. И нам хорошо, и ему. Все равно от него толку, как от козла молоко, а там хоть пользу принесет. Помоги, дело-то свойское, родственное. А я ведь помогу, чем смогу. Мотоцикл с коляской вон выписать могу