А дальше там было вот что. Сломав одному телохранителю руку, мажор не остановился. Был взят в захват вторым бодигардом, но всё же смог дотянуться до предмета вожделения.
Точнее, до тонкой ткани платья княжны.
Треск, почти неслышимый за музыкой, вполне отчётливый вопль княжны, совсем неаристократично выкрикивающей: «Ты что сделал, козёл», и кратковременный ступор перед вакханалией, которая там потом разыгралась.
Как-то так
Её платье наименьшая из твоих проблем, идиот! прошипел отец. Как и сломанная рука её телохранителя!
Чё, обкашляли уже с Петром Васильевичем?
А вот эта реплика вырвалась случайно. Неконтролируемо и весьма глупо. Будто бы проклятый пацан, откинувшийся от передоза, всё ещё сидел в голове, что, конечно, полная хрень. Ушёл он окончательно и бесповоротно мне ли не знать.
Просто снижение контроля, и так трещавшего по швам, позволило прорваться одной из привычных реплик Михаила. Он так обычно и разговаривал с отцом. Не буду грешить на память тела, но что-то в этом роде.
Мля-я-я!
Старший Шувалов побагровел.
Поднялся. Очень медленно обошёл стол, остановился в шаге от меня. Сильно и без всякой жалости, ткнул пальцем в грудь.
Твой грязный язык, сопляк, тебя когда-нибудь убьёт!
Второй тычок.
Два твоих приятеля загнулись от передоза после «лотоса»!
Третий, словно копьём.
А ты стоишь тут и скалишься!
Четвёртый
И даже не пытаешься выглядеть виноватым! Скажи, ты совсем охренел?
С каждым тычком становилось всё паршивее и паршивее. Картинки из двух жизней окончательно превратились в разноцветную мешанину.
Выпитое и вынюханное Михаилом сегодня ночью тоже решило о себе напомнить. И, наконец, измученный отравой организм отреагировал на весь происходящий сюр единственным доступным ему способом.
Меня, попросту, вырвало на идеально вычищенные туфли князя Шувалова.
А потом я отключился.
Очень большая комната, в такой можно танцы человек на десять устроить и тесно не будет. Но это была именно спальня, а не зал для приёмов. Причём, моя спальня. Спальня Михаила Шувалова
Так, Дрозд! Хватит! От этой двойственности уже крышу сносит!
Я это я, а значит, и спальня моя. Потом буду разбираться, как так вышло и что за хрень творится. А то этими размышлениями снова отправлю мозг в принудительную перезагрузку! Пока просто принимаем за факт, что я каким-то образом оказался в теле другого человека, у которого проблем, как у дурака махорки.
Напился, подрался, сломал деревцо стыдно смотреть людям в лицо.
Хотя у него (и у меня, соответственно), всё гораздо серьёзнее получилось. Пьянка явно вышла из-под контроля.
Сперва море алкоголя, затем конфликт с княжной Гагровой, отец которой, по счастливому стечению обстоятельств, приятельствовал с Шуваловым-старшим, а потом и «лотос» синтетический наркотик, вошедший в моду у «золотой» молодёжи города Владимира. Сильная штука, способная даже одарённого серьёзно торкнуть.
Точнее тоже флешбеки от Михаила сам по себе «золотой лотос» не торкает. Он лишь снимает естественное сопротивление организма мага всем торкучим веществам. А вот после него уже можно накидываться всем, чего душа желает.
В завершении вечеринки мой реципиент вдруг осознал, что живым из этого «трипа» не выберется, запаниковал и умер.
Я появился чуть позже.
Дезориентированный, ни хрена не понимающий в том, что происходит вокруг. Например, почему истерично орут девки? Или отчего у двух парней из компании младшего Шувалова идёт пена изо рта? И зачем люди в костюмах на руках выносят меня из ночного клуба.
Дальше вообще начался
какой-то фешенебельный трэш. По правде сказать, я довольно долго считал происходящее сном.
Лимузин, в роскошном салоне которого, зачем-то, было влеплено реанимационное оборудование. Врач, подключающий меня к нему. Укол, отправляющий растерзанное вопросами без ответов сознание в небытие. И тут же пробуждение.
Глухие голоса: «Он точно в порядке? Тогда тащите его к князю!».
Два человека подхватили меня под руки и скорее понесли, чем повели по коридору, убранством, похожим на Зимний дворец.
Пока болтался у них в руках, как раз и начали приходит воспоминания из бессмысленной, но яркой жизни Миши Шувалова, которые без всякой системы накладывались на мою собственную память.
Временные периоды всплывали случайным образом.
Школа, где восьмилетний Миша дарит учительнице цветы. Безумная гонка по ночным улицам на дорогущем спорткаре, сменяющаяся осенним дождливым днём на кладбище и цветной фотографией красивой молодой женщины на простом деревянном кресте похороны матери моего реципиента.
Видения прошлой жизни накрывали меня волнами даже в процессе разговора с Мишиным отцом. В результате несчастный мозг, которому и так-то было несладко от количества отравы, решил временно отключиться. А я ведь даже промежуточных итогов этого разбора полётов по горячим следам не услышал.
Память младшего Шувалова подсказывала, что отец проорется, после чего всё вернётся на круги своя. Я же, как человек более опытный, знал, что после такого отпрыск княжеского рода недельным домашним арестом не отмажется.
И не ошибся.
Михаил Юрьевич? дверь комнаты приоткрылась, впуская невысокого, но весьма полного человека с блестящей плешью и кожаной папкой под мышкой. Уже пришли в себя?