Теория Ньютона оказалась первой в истории человечества действительно успешной научной теорией, и ее успех превзошел все ожидания. Она несла настоящее знание знание, превосходившее самые дерзновенные мечты
Сам Ньютон не принадлежал к числу тех, кто выводил из своей теории «детерминистские» следствия, см. далее прим, 11 и 16.
самых смелых умов. Речь шла о теории, которая точно объясняла не только движение всех звезд по их траекториям, но и столь же безошибочно движение тел на земле, скажем падение яблока, полет снаряда или работу маятниковых часов. И она смогла объяснить даже приливы и отливы.
Все непредвзятые люди и все те, кто стремился учиться и кто интересовался ростом знания, стали приверженцами новой теории. Большинство непредвзятых людей и большинство ученых думали, что в конечном счете она сможет объяснить все, и в том числе не только электричество и магнетизм, но и облака и даже живые организмы. И благодаря этому физический детерминизм, то есть учение о том, что все облака суть часы, стал господствующим убеждением среди просвещенных людей, а все, кто не разделял этой новой веры, стали считаться обскурантами или реакционерами .
IV
совершенными несовершенство, или разболтанность, элементу случайности строгими законами Ньютона, сзакономерностями случая (chance), в своей молекулярной структуре все часы суть облака существуют лишь облака, В подкрепление своих взглядов Пирс, без сомнения правильно, обращал внимание на то, что все физические тела и даже камни в часах испытывают тепловое движение молекул движение, подобное движению молекул газа или отдельных мошек в рое мошкары.
Эти взгляды Пирса не вызвали у его современников особого интереса. Кажется, на них обратил внимание лишь один философ и раскритиковал их . Что же касается физиков, то они, по-видимому, вовсе игнорировали эти взгляды, и даже сегодня большинство физиков считают, что если бы нам пришлось признать классическую механику Ньютона истинной, то мы вынуждены были бы признать и физический детерминизм, а с ним и утверждение, что все облака суть часы. И только с крушением классической физики и возникновением новой квантовой теории физики почувствовали готовность отказаться
Убеждение в том, что детерминизм составляет существенную часть любых рационалистических или научных представлений, разделялось практически всеми, и в том числе некоторыми из ведущих оппонентов «материализма» (такими как Спиноза, Лейбниц, Кант и Шопенгауэр). Аналогичной догмой, представлявшей собой неотъемлемую часть рационалистической традиции, являлось также убеждение, что всякое знание начинается с наблюдения и получается из него с помощью индукции (см. мои рассуждения об этих двух догмах рационализма в книге: Popper К, R. Conjectures and Refutations. London, Routledge & Kegan Paul, 1963 и позднейшие издания, p. 122 и далее).
К числу несогласных можно отнести и самого Ньютона, считавшего Солнечную систему несовершенной и допускавшего вероятность ее исчезновения. Из-за этих взглядов его обвинили в неверии, как «подвергавшего сомнению мудрость создателя» (о чем свидетельствует Пембертон в книге: Pemberton Н. A View of Sir Isaac Newton's Philosophy. London, Printed by S. Palmer, 1728. P. 180).
Peirce C. S. Collected Papers. Cambridge (Mass.), Balknap Press of Harvard University Press, 1935. Vol. 6. P. 35. Возможно, что аналогичных взглядов придерживались и другие физики, но, не считая Ньютона и Пирса, я знаю лишь об одном о венском профессоре Экснере. О взглядах Экснера написано в книге Шредингера (Schredinger Е. Science, Theory and Man. London: Pergamon Press, 1967. P. 71, 133, 142), который был его учеником. (Раньше эта книга была опубликована под названием "Science and the Human Temperament", и Комптон ссылается на нее в своей книге: Compton А. Н. The Freedom of Man, 1935. P. 29; см. также далее прим. 25).
Peirce, ibid., p. 37. (впервые опубликовано в 1892 г.). Это место у Пирса, несмотря на свою краткость, исключительно интересно, поскольку в нем предвосхищаются (обратите внимание на замечание о флуктуациях во взрывчатых смесях) некоторые из споров по поводу макроскопических проявлений неопределенностей Гейзенберга. Эта дискуссия началась, помнится, с работы Ральфа Лилли (Lillie R. Physical Indeterminism and Vital Action // Science, N.Y., 1927. Vol.46, 1702, p. 139-143), на которую ссылается Комптон в "The Freedom of Man", p. 50. Значительное внимание уделено ей и в самой этой книге Комптона (см. с. 48). (Заметим, что лекции для Фонда Терри Комптон читал в 1931 году.) На с. 51 и далее этой книги Комптона содержится очень интересное количественное сравнение случайных эффектов, связанных с тепловым движением молекул (неопределенностью, которую имел в виду и Пирс), и неопределенностью Гейзенберга. В дальнейшем в дискуссии приняли участие Нильс Бор, Паскуаль Иордан, Фриц Медикус, Людвиг фон Берталанфи и многие другие, а в последнее время еще и Уолтер Элзассер (Elsasser W. The Physical Foundations of Biology. London, Pergamon Press, 1968).
Я имею в виду Пола Каруса (Cams R The Nature and the Meaning of Reality // The Monist. Chicago, 1892. Vol.2, 3. P. 560-569; Cams P, Is Monism Arbitrary // The Monist. Chicago, 1893. Vol. 3, 1. P. 68-73). Пирс ответил на критику в том же журнале (Pierce С. S. Reply to the Necessitarians // The Monist. Chicago, 1893. Vol.3, 3. P. 526-537; см. также Pierce С. S. Collected Papers. Cambridge (Mass.): Balknap Press of Harvard University Press, 1935. Vol.6, Appendix A).