Эта проблема представляет собой типичную путаницу, поскольку некритически предполагает существование положительного решения того, что я назвал «юмовской проблемой»; но Юм доказал, что положительных решений ее не существует.
Наконец, есть юмовская психологическая проблема индукции. Ее можно сформулировать следующим образом: почему большинство людей, и притом вполне рациональных, верят в достоверность индукции? Юм дает на нее ответ, о котором говорит Рассел в эпиграфе к нашей первой главе: психологический механизм ассоциаций заставляет их верить по обычаю или привычке что происходившее в прошлом будет происходить и в будущем. Это биологически полезный механизм возможно, без него мы бы вообще не выжили, но у него нет никакой рациональной основы. Так что человек не только существо иррациональное, но и та его часть, которую мы считали рациональной человеческое знание, включая практическое знание полностью иррационально.
Таким образом, противоречие отрицательного решения Юмом логической проблемы индукции с его положительным решением психологической проблемы уничтожает как эмпиризм, так и рационализм.
27. Почему юмовская логическая проблема индукции глубже его проблемы причинности?
Можно аргументировать тем, что если бы проблема причинности была решена положительно если бы мы могли показать существование необходимой связи между причиной и действием, то проблема индукции тоже была бы решена и тоже положительно. Так что можно
решение проблемы, хотя Кант и не полностью преодолел субъективизм в теории познания. Быть может, величайшим его шагом было постоянное обсуждение научных теорий, суждений, высказываний, принципов и аргументов за и против них там, где его предшественники говорили в основном об ощущениях, впечатлениях или убеждениях.
29. Решение юмовского парадокса: возрождение рациональности
Очевидно, существуют разные проблемы, которые можно так называть, и я разделю их на две группы :
Группа А. Как можем мы оправдать (justify) индукцию?
Группа В. Можно ли вообще оправдать индукцию? И есть ли у нас хоть какие-то основания считать ее способной к оправданию?
Можно сразу же видеть, что группа В представляет собой более фундаментальный вопрос: если решение составляющих ее проблем однозначно отрицательно, то вопрос группы А вообще не может возникнуть.
Я притязаю на то, что решил вопрос группы В в этом смысле. Другими словами, я притязаю на то, что решил юмовскую проблему индукции в ее более глубокой форме. Я специально формулирую это в явном виде, поскольку некоторые философы называли «юмовской проблемой индукции» только группу А и ошибочно приписывали мне утверждение, что юмовская проблема индукции неразрешима, тогда как я утверждал, что разрешил ее, хотя и в отрицательном смысле.
Юмовская проблема индукции содержит два элемента:
(а) Вопрос об оправдании состоятельности (validity) притязаний на то, что можно установить с несомненностью или по крайней
мере с определенной вероятностью истинность или хотя бы вероятную истинность некоторого правила, или обобщения, на основе единичного примера (evidence).
(b) Тезис, согласно которому индукция связана с повторением (и что повторение связано с усилением ассоциаций).
Конечно, каждый может назвать «индукцией» все, что захочет. Можно назвать мою теорию критики и роста знания моей теорией индукции. Однако я думаю, что это привнесло бы мало ясности, но много путаницы. Действительно, из двух указанных элементов вопрос (а) о том, является ли индукция состоятельным выводом, то есть порождает ли она состоятельные притязания в поддержку истинности индуцированного высказывания, кажется мне характерным для юмовской проблемы и для его отрицательного (логического) решения, и вопрос (Ь), касающийся повторений и ассоциаций, кажется мне характерным для юмовской проблемы, причем он делает возможным положительную (психологическую) часть его ответа.
Дело в том, что Юм отвечал на вопросы, поставленные в (а) и в (Ь), двумя существенно разными способами:
(а') Он сказал, что как вывод индукция совершенно несостоятельна. У нас нет и тени логического аргумента, который поддерживал бы вывод обобщений из высказываний о прошлом (например, из повторения в прошлом каких-то «свидетельств»).