Концепциями платоников, прошедшими через аристотелевскую критику, Эпикур и воспользовался. Именно из академического понятия прерывности и точного минимума вытекает и различие между атомом и минимумом у Эпикура, и конечность числа атомных величин и их форм, и их выводимость из элементарных величин (минимумов). Г.Кремер называет это "перестройкой древнего атомизма в духе теории пределов"{217},
и считает соответствующее учение Эпикура побочным явлением платонизма.
Таким образом, если атомы Демокрита одинаково и неразличимо как вещественны, так и геометричны, то Аристотель вместо этого предлагает неделимость только в числовой области, считая, что всякое разделенное число, как бы оно мало ни было, все же есть число и каждый раз новая единица, и в этом смысле оно остается неделимым. Академики перенесли эту аристотелевскую неделимость из чисел также и на тела, но это совмещение бесконечной делимости тела и его неделимости они понимали как совмещение вещественной делимости тела с его идеальной неделимостью. Вещественных шаров может быть сколько угодно и с какой угодно точностью шарообразности, но все эти бесконечные вещественные шары со всей их вещественной и тоже бесконечной делимостью возможны только потому, что имеется один и единственный идеальный и уже неделимый шар, которым занимается геометрия и который, присутствуя в каждом вещественном шаре, делает возможной его бесконечную делимость и качественное разнообразие. Оставалось только эту идеальную неделимость геометрического шара понять тоже вещественно и материально, сохраняя всю его значимость для конкретных делений, и возникало то, что мы теперь называем атомом Эпикура.
9. Эпикур, элеатский атомизм, физика у древних академиков и эллинистическая логика
Но если совершенно неверно видеть оригинальность Эпикура в теории минимума, где, как показывает Г.Кремер, он как раз совершенно неоригинален, то несомненным вкладом Эпикура в историю греческой философии является посредничество между традициями элеатского атомизма и академической физики и соединение их в органическое целое. Элеаты признавали бытие, или единое, как абсолютно неделимое, как абсолютно неподверженное никаким воздействиям извне, и как бесформенное. Атомисты раздробили это элеатское бытие на бесконечное множество элементов; и хотя атом Левкиппа и Демокрита уже имеет форму, тем не менее он и здесь остается таким же неделимым и таким же не подверженным никакому воздействию извне. Академики тоже признали такой атом, но, мысля его в основе идеальным, все же сделали его принципом своей же собственной бесконечной делимости и тем объектом, который способен воспринимать на себя любые воздействия извне.
С другой стороны, Эпикур перенес платоническую мысль в рамки атомизма и вместе с тем в рамки эллинистической философии. Геометрическая платоновская конструкция телесного мира перенесена Эпикуром в атомизм. Материальное тело со своим размером, весом и плотностью для Эпикура снова является последней данностью, которая уже ни на что не сводима. Это можно считать "материализацией" идеалистических структур. Однако одновременно у Эпикура наблюдается и противоположный процесс, поскольку чувственно-воспринимаемые структуры платонизма Эпикур проецирует в "подчувственную", не воспринимаемую сферу атомов. Все это сочетается со специфически эллинистическим эмпиризмом и сенсуализмом Эпикура, который при выводе минимумов заменяет априористические, математически-диалектические методы платонизма методом заключения по аналогии от чувственно-постижимого.
Наконец, меняется и функция философского построения в целом. У Эпикура рациональная наглядность и симметрическое упрощение атомизма, достигнутое с помощью теории минимума, является не самоцелью, а служит сотериологическим устремлениям (то есть в целях индивидуального самосохранения) и эвдемонистической установке, которую эпикуреизм разделяет с другими философиями эллинистической эпохи. Эпикур хочет догматически фиксировать основания атомистической системы и сделать ее непосредственно прозрачной в ее внутреннем строении для того, чтобы обеспечить человеку величайший возможный для него душевный покой{218}. Здесь мы сделали бы второе принципиальное возражение по адресу Г.Кремера (первое возражение касалось того, что Аристотель не принял во внимание элементов демокритовского учения о непрерывности). Г.Кремер поступает совершенно правильно, привлекая академическую физику для уяснения эпикуровского понятия атома. Однако Г.Кремер не формулирует в ясной форме безусловного отличия Эпикура от платоновской Академии. Ведь последняя исходила из наличия идей, как таких самостоятельных сущностей, которые не только осмысливают, но и причинным образом создают как все вещи вообще, так, в частности, и элементы вещей. Этот чисто идеалистический принцип никак нельзя приписать Эпикуру, у которого всякое возможное бытие является только чувственным. Структурно Эпикур несомненно заимствовал у академиков всю систему соотношения идеального и материального. Тем не
менее фактически ничего специфически идеального у Эпикура ни в каком смысле не имеется. Эти осмысляющие и порождающие атомы являются у Эпикура вполне вещественными и материальными, правда, целиком сохраняя свой осмысляющий и порождающий характер. У Эпикура атомы являются такими неделимостями, которые даны и как исходный момент для получения их бесконечно разнообразных минимумов и как предел для всякого, и в том числе бесконечно малого, приближения к ним любых других атомов, оказавшихся в их окружении. Как-никак, эпикуреизм все же есть, в конце концов, материализм, а не идеализм. А что в этом материализме содержатся некоторые представления об идеальных структурах академиков, после исследования Г.Кремера с этим спорить невозможно.