Если бы я знала, что точно умру от этого, я бы никому не позволила оказать помощь.
Сказала и пожалела.
Стоп! Быстро встала. Да-да, прямо сейчас, вместе с зеркалом, чтобы я видел, и пошлепала к дубу. Я тоже вылетаю.
Я босиком, зачем-то сообщила она.
Подходящей обувью не обеспечу, но, он пожал плечами, могу взять на руки.
Она улыбнулась, поднимаясь с подоконника.
Ты правда умеешь оказывать первую помощь?
Если б не умел, Поттер бы давно загнулся.
Она снова улыбнулась.
Пока, Сириус, я иду к дубу.
В тот день она впервые убежала из дома, и это был самый счастливый день в ее жизни. Ну и что, что болело колено; плевать, что она была босиком глядя в его глаза, она верила, что все будет хорошо. Ведь это обещал брат. Пусть не родной, но Нарцисса любила мысленно называть его именно так. Она так и не решилась поделиться с ним новостью. Они просто бродили, смеялись, и он ее фотографировал. Увидит ли она теперь эти колдографии? Прощаясь, Нарцисса незаметно сунула зеркальце в карман куртки Сириуса. Оно ей теперь больше не понадобится, а ему может еще сослужить хорошую службу.
Улыбнувшись на прощание, девушка взялась за портключ. В тот миг она еще не знала, что это последняя их совместная прогулка и что счастливее чем сегодня, они уже не будут никогда. А многочисленные встречи в Хогвартсе будут мимолетны и безлики. Потому что оба они сделали свой выбор.
Нарцисса, как и обещала отцу, станет женой Люциуса Малфоя, а мятежный Сириус Блэк уйдет из отчего дома, и его имя станет синонимом грязного ругательства для всей семьи Блэков. Да и вообще для всего волшебного мира, но уже позже и по другой причине. Для всех, кроме Нарциссы, которая с уходом Сириуса потеряет что-то очень важное.
И уже ничего нельзя будет изменить, и не на что станет надеяться.
Находясь в этой комнате рядом с ненавистным ей человеком, девушка четко
поняла: теперь она зависит от него целиком и полностью.
========== Отчаяние ==========
Глупость? Отчаяние?
Медленный шаг
Это когда-то стоило сделать.
Минутный порыв,
Безумный пустяк
А может быть, так проявляется смелость?
Щеки горят,
Стук сердца в ушах,
Легкая дрожь в ослабевших коленях.
Глупый порыв,
Во времени шаг -
И загнулись в спираль мгновенья-ступени.
Лестница в небо,
А может быть, в ад.
Запах весны и шумящее море
Лестница в прошлое:
Ввысь и назад
А если паденье? Ну, что ж это стоит.
Находясь в этой комнате рядом с ненавистным ей человеком, девушка четко поняла: теперь она зависит от него целиком и полностью.
Гермиона посмотрела в глаза Драко Малфоя и невольно отшатнулась, запутываясь в висящих мантиях. Если она считала, что Малфой разозлился, увидев ее в своей комнате Нет! Что вы! Оказывается, до этого он был просто образцом приветливости и гостеприимства. Сейчас же единственным, что еще спасало здоровье и жизнь несчастной гриффиндорки, было его нежелание портить собственный гардероб, которым, по-видимому, он очень дорожил. Но стоит ей выйти из шкафа Гермиона заметила, что правая рука Малфоя нервно сжимается и разжимается, и прижалась к спасительным мантиям.
Грейнджер! Я не буду повторять, голос его был настолько тихим, что Гермионе пришлось прислушиваться. Может, спокойствие это хороший признак? Только его голос как-то не вяжется с этим взглядом.
Если бы она чуть лучше знала Малфоя, поняла бы, что тот дошел до точки кипения. Это качество выработал в нем отец. Он запрещал сыну проявлять эмоции, и с самого детства у Драко появилась черта: чем сильнее он злился или раздражался, тем тише и спокойней звучал его голос, заставляя окружающих цепенеть. В отличие от семнадцатилетнего Люциуса, Драко Малфоя действительно боялись. Он был жестоким и опасным человеком, а его язвительная речь ранила зачастую сильнее многих заклятий. Его преимущество было в том, что он видел людей: их мысли, чувства. Так было проще управлять, дергая за нужные струны. Он без запинки мог назвать десять способов достать любого ученика Хогвартса, на которого в свое время пало его внимание. Он даже знал наперед, какой будет реакция того или иного человека. Его жертва еще только успевала подумать, чем ответить обидчику, а он уже знал, каким будет этот ответ. Со стороны могло показаться, что он способен читать мысли. На самом деле, он просто никогда не смотрел на людей, он просто их видел.
Блез, посвятившая более десяти лет своей жизни наблюдению за этим странным человеком, была полностью уверена, что если бы он задался целью: мог бы очаровать даже профессора Макгонагалл, которая, к слову сказать, его терпеть не могла. Ведь, умея причинять боль, он, наверняка умел ее излечивать и дарить радость. Но он предпочитал ограничиваться только первой частью этого действия. Просто потому, что ему не нужны были эти люди. Они не волновали его. Блез всегда считала, что человек, которому Драко Малфой захочет протянуть руку дружбы, очень многое обретет в его лице. Ведь она-то знала его не только жестоким и надменным. С ней он бывал другим. Иногда, если позволял себе расслабиться. Нет, он не пытался ее очаровать. Зачем? Она и так была готова ради него на все. Просто с ней он иногда был обычным. В такие минуты она понимала, что за маской надменного подростка прячется усталый ребенок, который слишком давно утратил свое детство. Раньше она думала, что пройдет время, и Драко Малфой станет наконец просто человеком, не несущим на своих плечах бремя этой проклятой фамилии. Но всегда случалось что-то, что раз за разом заставляло его жестоко улыбаться и понижать голос почти до шепота. В такие моменты даже она его боялась. Что же можно говорить о несчастной Гермионе Грейнджер, которая вообще ни разу не видела на лице Малфоя ничего, кроме презрения.