Профессор Новороссийского университета, член-корреспондент АН Борис Михайлович Ляпунов (18621943) писал 8 декабря 1917 г. из Одессы академику А. А. Шахматову: «Мне кажется, что переживаемая нами смута, так много напоминающая Смутное время начала XVII столетия, еще тем невыгодно отличается от последней, что теперь почти все население пропиталось ложно понятыми идеями социализма в самых крайних проявлениях, совершенно недоступных для понимания крестьянской массы, а отсюда, во-первых, погромное настроение крестьянства, понимающего социализм в смысле захвата чужой земельной собственности, а не в смысле ограничения своей, во-вторых, травля интеллигенции, неправильно отождествляемой с богатыми классами».
В день созыва Всероссийского Учредительного собрания, 5 января 1918 г., А. А. Блок отметил в дневнике: «Медведь на ухо. Музыка где у вас, тушинцы проклятые?». Под «тушинцами» поэт, принявший советскую власть, подразумевал приверженцев Учредительного собрания. 22 января 1918 г. З. Н. Гиппиус записала в «Черных тетрадях»: «Сегодня хватили декрет о мгновенном лишении церкви всех прав, даже юридических, обычных. Церкви, вероятно, закроются. Вот путь для Тихона сделаться новым Гермогеном. Но ничего не будет. О, нет людей! Это самое важное, самое страшное».
Выступая 31 января (13 февраля) 1919 г. в Екатеринодаре (совр. Краснодаре) при обсуждении программы Всероссийского национального центра общественно-политической организации либеральной оппозиции большевистскому режиму в годы Гражданской войны, член ЦК кадетской партии и депутат Учредительного собрания профессор Павел Иванович Новгородцев (18661924) сказал: «Упоминание об Учредительном собрании важно, потому что независимо от того, как в действительности сложатся события, такое собрание есть наиболее желательная и ясная форма народного волеизъявления. Наша история наглядно показывает, как шаток оказался трон Василия Шуйского, «выкрикнутого» боярами и московскими людьми без участия народа, между тем как династия Романовых, поставленная всенародным Земским собором, прочно укоренилась». Ему, впрочем, возразил Василий Александрович Степанов (18731920), тоже член ЦК кадетской партии: «Что касается ссылок на историю, то они не убедительны потому, что речь шла о кандидате в цари, теперь же будет решаться вопрос о форме правления, и можно опасаться, что Народное собрание даст на него ответ, искажающий действительную народную волю».
Выдавая желаемое за действительное, антибольшевистская газета «Новая Россия освобождаемая», издававшаяся в Пскове, восклицала 24 июня 1919 г: «Как в далекие годы московских самозванцев на Руси, 300 лет тому назад, как в 1812 г. при нашествии Наполеона Бонапарта, началось, наконец, всею землею всеобщее народное восстание за родину». 5 декабря 1919 г., когда уже Юденич потерпел поражение под Петроградом, редактор нарвской газеты «Приневский край», уповая на Божью помощь, по-прежнему ждал появления личностей вроде Дмитрия Донского, Марфы-посадницы и Дмитрия Пожарского, способных стать во главе белых армий и повести их на Москву. Однако чуда не произошло, да оно и не могло произойти в условиях отсутствия у белых массовой народной поддержки, единства и достойной политической программы вывода России из острейшего кризиса.
В работе «Размышления о русской революции» историк и философ П. Б. Струве сделал ряд интересных и в то же время небесспорных наблюдений, касавшихся русских смут. Как полагал Струве, изучавший труды Н. И. Костомарова и И. Е. Забелина, но особенно ценивший С. Ф. Платонова, в начале XVII в. «Россию от смуты спасло национальное движение, исходившее от средних классов, среднего дворянства и посадских людей и вдохновляемое духовенством, единственной в ту пору интеллигенцией страны». Аналогии с событиями
главах прослеживается, как изменялась в общественном сознании память о Кузьме Минине и Дмитрии Пожарском, а также рассказывается история монумента, поставленного им на Красной площади в Москве.
Глава 1 Посадский люд в чиновной структуре Московского царства
Отсутствие классового и сословного деления общества
М. Ф. Владимирский-Буданов, например, вообще считал Московское государство бессословным. Население допетровской России было разделено им не на сословия, а на два класса: 1) служилый класс (те, кто служит государству); 2) тяглый класс (те, кто уплачивает деньги в пользу государства); каждый из этих классов подразделялся на несколько разрядов. Различие между классами «истекало не из прав, а обязанностей в отношении к государству: именно одни служат государству лично, другие уплатой налогов в его пользу». Характеризуя русское общество XVIXVII вв., В. Я. Уланов прослеживал превращение «свободного класса» в «низшие классы», включавшие холопов и крепостных крестьян, которые сливались в «одноцветную бесправную массу с едва заметными теневыми полосами, говорившими скорее о разнице их правового положения в прошлом, чем о фактически-существенном различии бытового их положения в настоящем».
Профессор Русского юридического факультета в Праге М. В. Шахматов (18881943) давал определение «Московского государственного строя XVXVII вв. как умеренной формы властвования в историческом облике сословной монархии». По его мнению, можно выделить целый ряд политических сдерживающих моментов (противовесов) власти московских государей: 1) христианские нормы, закон и обычай; 2) сословное представительство в лице земских соборов; 3) соучастие сословий во власти (Боярская дума, самоуправление общин); 4) «права сословий, выросшие на почве феодализма»; 5) регламентация прерогатив низших органов исполнительной власти; 6) обеспечение гарантий