Принялся сновать по комнате, собирая валявшиеся в разных углах брюки, рубашку, пиджак. Зачем разбросал их накануне по комнате, теперь объяснить бы не смог.
«Может, стоит погладить брюки?» думал Псих в волнении.
У старухи, конечно, должен быть утюг и доска для глажения. Скворцов, все еще в нижнем белье, чуть приотворил дверь. Из кухни не доносилось ни звука. Из второй комнаты тоже. Хотя Дарья Дмитриевна в это время уже не могла спать.
Скворцов был уверен: в первый день она ни за что не оставит его дома одного. «Уж не сдохла ли?» встревожился лже-Григорий.
Но вот из соседней комнаты донеслось старухино ворчание. Григорий успокоился.
Передумал гладить брюки. Сел на стул, положив перед собой вырванный листок календаря, стержень от шариковой ручки. Надо было вспомнить, что писал в резюме. У Психа хорошая память, но даже она не сразу выдала некоторые детали. Они появлялись в голове, как археологические находки из руин древнего, засыпанного песком города. Всех отраженных в резюме «мест работы» Григорий припомнить уже не мог. Это не испортило настроения. Накарябав на листке несколько строк, пару раз перечитал их.
Одеваясь, размышлял, где по дороге на собеседование лучше позавтракать. Потом дошло, что больше нет денег. Придется обойтись без завтрака. Напевая под нос какую-то песенку, отправился в ванную. Вымыл руки с мылом, ополоснул лицо холодной водой.
Выходя из ванной, увидел Дарью Дмитриевну, споткнулся о порожек, чуть не упал, весело пошутил что-то. Старуха пригласила его пить чай.
Псих восседал за кухонным столиком умытый и довольный. Перед ним дымилась чашка сладкого чая. Он шутил не переставая.
Легко было поверить, что это, действительно, веселый радиоинженер, хорошо выспался и теперь собирается идти в свое конструкторское бюро. Никак не разгадать, что это опасный, сам себя не понимающий, непредсказуемый психопат, задумавший череду страшных, черных дел.
Глава пятая Имя мне психоз вонючий
Из множества пассажиров на перроне «древний» и нелепый багаж был только у него.
Евграф уже не мальчик. Молодой человек! Ему восемнадцать лет.
Глянув на него, любой врач отметил бы то, что на языке медицинских записей звучит, как «недостаточное питания». Щеки парня ввалились, скулы обтянуты кожей.
Старый чемодан в худой руке казался особенно огромным. Но Евграф шагал вдоль перрона бодро.
Внутри чемодана находилась лишь одна вещь старенькое длиннополое пальто, подаренное Евграфу соседкой, осталось ей от покойного мужа. Поскольку осень выдалась ранней и холодной, Тюрморезов вынул пальто из чемодана, надел на себя. И тут обнаружил: сукно в правой подмышке разошлось по шву. Изнутри выпирает
грязно-белая подкладка.
Евграф старался не размахивать рукой.
Он не знал, куда шагает. Но походка была уверенной, вся фигура выражала целеустремленность. Можно было подумать: парень из глубинки приехал на учебу. Его ждет студенческое общежитие. Распакует чемодан, тут же, не теряя времени, поспешит куда-нибудь через дорогу, в стены родного института.
Уже в те годы Евграф отличался способностью производить на не знавших его историю людей чрезвычайно деловое, положительное впечатление. Должно быть, выработал эту черту еще годам к шестнадцати, после того, как осознал: лучше скрывать от окружающих свое подлинное лицо.
Не учеба привела Тюрморезова в столицу. Евграф сбежал из родных мест после очередной психопатской истории. Огромный город Москва манил его возможностью затеряться среди миллионов людей.
«Имя мне Психоз Вонючий!.. Имя мне Психоз Вонючий!» повторял парень, шагая по перрону с пустым чемоданом в руках. Впереди обветшалое здание вокзала. Маленькая площадь перед ним запружена народом. Тюрморезов прекрасно осознавал: ведет себя в жизни ненормально, не как все люди. И он был осведомлен, что это поведение следствие болезни, которую срочно необходимо лечить. Но не собирался этого делать.
Ему было весело. Собственное поведение вызывало у него восторг. Он думал о тех, кого оставил в деревне: о попе Иване, о всех, кто так или иначе прикоснулся к его последней мрачной «истории». Изумление, скорбь и ярость, которые, как он был уверен, они испытали, вводили его в еще больший кураж. Хотелось продолжить подвиги. Что ж, он Психоз Вонючий?.. Будет самым невероятным Психозом из тех, которые только существовали на свете!
Несчастный малый страдал еще и манией величия. Она уже развилась в нем достаточно для того, чтобы взирал на шагавших вместе с ним по перрону людей с высокомерием.
«Обычные Не психи!»
Однако Тюрморезов не знал, что совершенное им деяние, о котором будет рассказано позже, имеет настолько тяжкие последствия, что его уже ищут. Серьезные люди из серьезной организации. И он не скроется даже в Москве.
Прежде, чем его схватят и впервые в жизни поместят в психиатрическую больницу тюремного типа на принудительное лечение, здесь, в столице, рассчитывая именно на эту многолюдность, он совершит несколько совершенно невероятных поступков, о которых так и не станет никому известно. Кроме него самого и его жертв.
«Имя мне Психоз Вонючий!» продолжал декламировать про себя Евграф стихотворную строку собственного недавнего сочинения.