Я столкнулся с ней в библиотеке, девушкой с Равенкло на курс младше. Светловолосая кудряшка. Кейтлин. Мы не поделили книгу. Мне она, в общем-то, не особо была нужна, так, уточнить пару моментов для эссе, поэтому я уступил. Кейтлин решила проявить благородство и уступила мне. Вместо того чтобы разойтись, мы передвигали книгу от себя к другому, потом решили использовать ее вместе. Ничего глупее и придумать нельзя было. Мне нужны были одни страницы,
Наверное, ваши рассказы вчера как-то повлияли. Вот и приснилось.
Отец сел напротив меня за стол, посмотрел мне в глаза и негромко сказал:
Получается, что во сне ты сражался с кем-то, кого не хотел убивать, вот этим щитом, он поднял лист пергамента, устранил двух... недоброжелателей и выпрыгнул в окно?
Да, как-то так.
Лиц ты не помнишь?
Не помню, все размыто, это ж сон. Разве что...
Что?
Я там очень злился.
Злился? На кого?
Да белиберда какая-то, я злился на дурную кошку, потому что вокруг дети. Вот что это значит?
Отец коротко засмеялся:
Дурная кошка, говоришь, потом задумчиво добавил: Ты даже не представляешь, Альбус, какими люди могут быть слепыми, не замечая очевидного... Ладно, доделывай щит, дома потренируемся.
Отец вышел, я же недоуменно посмотрел вслед. Не думал, что он так серьезно все воспримет.
Сны мне эти больше не снились, но посетивший напоследок кошмар стал своеобразным жутким апофеозом виденной мной призрачной жизни.
Это произошло незадолго до моего магического совершеннолетия, накануне родные как раз обсуждали, как будут праздновать мои семнадцать. Ничего не предвещало, как говорится...
Я всю ночь пытался выбраться из затянувшего меня в бездну кошмарного сновидения. Сначала реальность сна ощущалась очень ярко, я не знал, что сплю, но постепенно, бьясь в агонии, осознавал иллюзорность происходящего и ничего не мог сделать. Снова и снова пытался сбросить наваждение, проснуться, выкарабкаться и все глубже погружался во тьму, окруженную пламенем...
Мне помог Кричер. Не в силах самостоятельно разбудить, он выдернул отца к моему извивающемуся, дергающемуся в судорогах, хрипящему и мокрому от пота телу. Тряска и пощечины ни к чему не привели, я продолжал дергаться и задыхаться. Он готов уже был вызвать колдомедиков, но напоследок решил использовать Агуаменти. Простой способ оказался самым действенным. Правда, от волнения не рассчитал силу и так окатил водой, что мокрыми оказались мы оба и полкомнаты в придачу. Я разлепил веки и облегченно выдохнул, увидев знакомую обстановку и обеспокоенного отца, потом не удержался, бросился ему в объятья, уткнулся в грудь и всхлипнул, еле удерживая слезы:
Ты вытащил меня из огня, пап.
Расскажешь? спросил он, гладя меня по голове, как маленького.
Я не возражал. И не отвечал. Меня лихорадило, пережитое все никак не отпускало. Отец спохватился, обсушил меня, себя, постель, с комнатой, ворча, стал разбираться домовик.
Альбус, я знаю, какими могут быть изматывающими кошмары и каково это, когда не к кому обратиться за помощью.
Кажется, я боюсь змей, все так же уткнувшись, еле слышно ответил я.
Змей? Некоторых действительно стоит опасаться, а еще кое-кто недавно хвастался, что нашел гнездо на опушке Запретного леса, сцедил яд и прихватил пару сброшенных шкурок.
Я хмыкнул, отстранился, завернулся в одеяло, меня продолжало еще потряхивать, потом плюнул, примостился поближе, лег, подтянул колени и положил голову ему на бедро, а он ладонь на мое плечо.
Те змейки маленькие, обычные, их Ступефаем сразу кучку приложить можно, я сглотнул и приглушенным голосом продолжил: А вот когда огромная рептилия в пятнадцать футов рвет тебе горло здоровенными зубами... это очень страшно.
Отец сжал мое плечо и шумно втянул воздух.
И тут меня прорвало. Я, сбиваясь, перескакивая с одного на другое, захлебываясь словами и периодически кашляя, чтобы убрать першение, стал рассказывать, пытаясь передать посетивший меня ужас. О каком-то бесчеловечном чудовище, бросившем смертельное и мучительное проклятие, съедающее изнутри, о страшной ядовитой змее, о безысходности и безумном сожалении о том, что не мог кого-то спасти, о безуспешных попытках зажать смертельную рану, об усталом понимании, что помощь ждать бесполезно и бессмысленно, все равно ничего не поможет и никто не придет, о сжирающем и одновременно благословенном огне, прервавшем мучения...
С каждым моим высказанным словом жуткое видение уходило, растворялось в небытии, давая облегчение, а шепот родного человека дарил уверенность, что оно никогда не вернется:
Все кончено, Ал... Этого больше не будет... Будь уверен, тебе не придется больше так бояться... Мы с тобой, и всегда придем на помощь, что бы ни случилось...
Убаюканный его речью, я проваливался в обычный сон, только попросил, засыпая:
Ты только не уходи сразу, ладно?..
Не бойся, не уйду.
Я уснул и не знал, что проснувшийся от смутного беспокойства Джеймс заглянул в комнату брата, но от увиденной картины решил ретироваться и осторожно прикрыть дверь. Потом перехватил мать, которая
часть еще пригодна. Я знал, что дуэльный и ритуальный залы почти готовы, благодаря моим вылазкам со Скорпом в подземелье и невольно высказанным желанием, подтвердившим установку на восстановление, данную еще в девяносто восьмом; что малая обсерватория так и не восстановилась, и ее башня запечатана, что домовым эльфам мало двух проходов, нужны все семь, что замок так и не оправился после битвы и часть помещений и переходов просто заблокирована, и еще много всего...