Выстрел огнём по паутине породил ад. Паутины действительно было много, и горела она достаточно долго. Я подождал, пока погаснет пламя, и только после этого вступил на выжженный каменистый холм. Голендил остался позади меня, взобравшись на большой валун, лежащий у подножия холма. Я медленно поднимался вверх по склону, внимательно вглядываясь и принюхиваясь к окружающему пространству. Но, к тому, что меня ждало, я оказался не готов. Когда я был на полпути вверх, то смог разглядеть крупную расщелину в склоне холма между двумя большими валунами. Из расщелины дохнуло смрадом. Теперь я точно знал, где находится наш враг. Но ничего больше я сделать не успел. Из пещеры раздался сильный скрежет, после чего послышался шум скрежетания по камням множества мелких лапок. Моя шерсть на загривке поднялась дыбом от страха. Я только начал поворачиваться, чтобы отступить, когда из пещеры выметнулся наружу большой живой ковёр из мелких пауков. Большинство из этих пауков были невелики в размерах, для гигантских пауков. Но по сравнению с теми пауками, что я встречал в своей прошлой жизни, эти были огромны. Самый маленький из них был размером с кошку, и двигался с такой же скоростью и прытью. Самый крупный с небольшую собаку. Я не успел отскочить, когда этот ковёр накрыл меня. Множество мелких жвал впились в моё тело, норовя впрыснуть в меня яд или разорвать. Каковы были ощущения? Будто меня одновременно сжимают множество стальных щипцов по всему телу. Моё счастье, что шкура действительно была для них непроницаема. Но счастливее это меня не сделало. Моё тело просто запылало от боли. Я упал и покатился вниз по склону, а следом за мной двигался этот живой ковёр. Моё звериное тело просто обезумело от боли. Не было даже сил убежать с поля боя. Я просто катился вниз, оставляя за собой раздавленные тела моих врагов. Голендил не мог стрелять, опасаясь задеть меня. Он мог просто наблюдать за моим боем и моей болью.
Я взвыл от боли. Ковёр шевелился вокруг меня и на мне. Раздались выстрелы. Голендил стал стрелять в шевелящийся ковёр вокруг меня, но сильно это не помогало. Пауки всё прибивали и прибывали. Сколько же их там? Хорошо, что они ещё были маленькими и их хитиновый панцирь был слабоват для меня. Единственным способом остаться в живых для меня тогда было только полное убийство этих тварей. Несмотря на страшную боль по всему телу, я продолжал сражаться. Тренировки с Голендилом наконец-то принесли свои результаты. Я ловко хватал пауков и сжимал их своими когтистыми лапами. Бил по земле задними лапами, ловко попадая по этим мелким бестиям, которые не могли увернуться от моих ударов, несмотря на всю свою прыть. Но легче от этого не становилось. Всё моё тело превратилось в одну безумную боль и гематому. Любое движение стало доставлять мне боль, но останавливаться было нельзя. На место убитых мною пауков, в моё тело сразу же впивались новые твари. Моя звериная часть стала терять контроль и впадать в безумие. Этот бой мною был проигран. Но просто так сдаваться я не хотел.
Внезапно всё изменилось. Мелкие пауки кинулись в разные стороны. От боли я не сразу смог это осознать. Но моя звериная часть закричала мне о страшной опасности. Я находился на площадке, окружённый множеством раздавленных мною паучьих трупиков. Не осознавая, что делаю, я сделал откат в сторону. Это спасло мне жизнь. По склону вниз мчалось огромное тело. Этот паук был вдвое крупнее взрослого человека. В последнем прыжке он сложил лапы и всей массой тела рухнул на то место, где я только что находился.
Окажись я там, то он меня мог просто раздавить. И никакая непробиваемая шкура меня тогда спасти уже не могла. Толку от этой шкуры, если внутри неё находится паштет из мяса и костей. Сверху раздался выстрел. Раздался страшный скрип, издаваемый пауком. Он не мог рассмотреть того, кто в него стрелял. Покров тьмы надёжно укрывал Голендила от его взора, но заметил место, с которого был произведён выстрел. И теперь паук поднимался на лапы, чтобы взобраться на валун и убить того, кто причинил ему вред. Именно в этот момент я совершил поступок, который спас жизнь Голендила, но едва не сгубил мою собственную. Паук уже карабкался на валун, когда я прыгнул на его брюшко и обнял его своими передними лапами. Валун был достаточно гладким, и пауку было трудно за него цепляться. А появление дополнительной массы на его брюшке, нарушило его равновесие и опрокинуло его вниз.
Мы вместе с пауком рухнули вниз. Он опрокинулся вверх лапами и не мог подняться из-за меня. Несмотря на большую массу его тела, лежащую на мне, я не разжал захват. Воспользовавшись этим, Голендил стал быстро стрелять в его слабое место место схождения лап. Удар, паук дёрнулся всем телом. Удар, паук снова дёрнулся всем телом. Я продолжал держать паука. Было больно и тяжело. Но самое страшное меня ещё ожидало впереди. Прямо надо мной раздался страшный скрежет, издаваемый пауком. И вот тогда мне стало совсем плохо. На этот звук обратно ввернулся сильно поредевший, но от этого не менее смертоносный паучий ковёр. В меня снова впилось множество щипцов. К тяжести огромного паука прибавилась боль от множества мелких его собратьев. Я почувствовал, как теряю контроль над звериной частью своей сущности. Зверь взвыл от боли и выпустил гигантского паука. Но для последнего ничего не изменилось. Голендил успел выпустить последний заряд, оборвавший жизнь этого гиганта. Он замер уже навсегда. Я потерял контроль. Зверь заметался по склону. Для него всё слилось в одну сплошную полосу боли. Пошло в ход всё его умение. Он катался по земле, бил лапами, рубил когтями, давил лапами мелкие паучьи тельца. Убить, раздавить, отомстить, наказать, уничтожить! Гнев бил из меня просто фонтаном. Если бы он имел физическую форму, то уже давно бы снёс этот холм. Зверь не подчинялся моему разуму. Я не мог даже наблюдать за ним. Я просто отключился и не видел происходящего. Очнулся я намного позже. Вокруг стояла тишина. Начинались сумерки. Но света ещё было достаточно. Тело ещё болело, но было видно, что это остаточное явление. Оборотень уже успел залечить свои раны. Это были остаточные, фантомные боли. Я продолжал сидеть рядом с обгорелой тушей гигантского паука, посреди кучи раздавленных маленьких тушек.