Он с неохотой убрал руки от ее атласной кожи и, в конце концов, быстро выкинул халат. Затем крепко сжал Гермиону в своих объятиях, прижимая к себе.
Ах! тихо воскликнула она, когда полушария ее груди оказались прижаты к горячему и твердому его телу. Губы Малфоя коснулись нежной линии ее шеи, когда он проложил нежную дорожку слегка покусывающих поцелуев. Медленно, мучительно медленно он опускался по ее телу ниже и ниже. Ногти Гермионы впились ему в плечо, и предвкушение заставило ее вздрогнуть в руках Люциуса.
"Я не должна наслаждаться этим. Не должна дрожать от желания. Я не должна быть мокрой и горячей, и определенно не должна испытывать боль, тоскуя по нему".
Но в то же время она испытывала все это, и в тот момент, когда его губы сомкнулись на ее тоскующем соске, Гермиона словно бы загорелась. Ее спина выгнулась, прижимаясь к Люциусу ближе, безмолвно умоляя его о тех восхитительных мучениях от ласк его языка и губ на ее коже.
Люциус, низко прошептала она, и пальцы вонзились в его волосы, пока он продолжал лизать и посасывать попеременно ее соски. Гермиона почувствовала себя обжигающе горячей, больной и какой-то пустой, когда корчилась у него на коленях. Она могла чувствовать под собой его эрекцию, покрытую тонким хлопком пижамных штанов, и она хотела того, что должно было произойти, хотела этого мужчину. Гермиона потянулась, накрыла ладошкой эту пульсирующую выпуклость между ними и застонала.
Люциус не желал выпускать из губ сладкую ягодку, но ее маленькая ручка, разминавшая его больной член, стала слишком большим потрясением. Как мог легко, он откинулся на кровать, унося Гермиону с собой. Потом выскользнул из ее объятий и встал у кровати, глядя на нее сверху вниз.
Гермиона прекрасно осознавала свою наготу, пока глаза его путешествовали по всему ее телу. Ее соски невольно сжались, когда она боролась с желанием спрятаться. Жар во взгляде этого мужчины завораживал, он не скрываясь хотел ее, у нее не было никаких сомнений в том, что возникшая поначалу обязанность теперь стала чем-то другим. С замирающим сердцем она следила, как он развязывает пояс халата и позволяет пижамным штанам
упасть на пол. Рот Гермионы наполнился слюной, когда в гнезде из белокурых кудрей возник внушительный напряженный член.
С какой-то хищной грацией Малфой медленно подошел к кровати, вызвав у Гермионы горячий всплеск влаги между бедер. Он скользнул между ними коленом, осторожно раздвигая ее ноги, пока не смог удобно устроиться. Потом перенес свой вес на одну руку и колени, нависая над Гермионой. И прикоснулся кончиками пальцев сначала к шее, к припухшим губам, медленно снижаясь к мягкому изгибу ее живота и дальше, к промежности. Гермиона ахнула, когда его пальцы скользнули еще ниже, пробираясь между половыми губами и погружаясь во влажную теплоту, собирающуюся там.
Она была горячая, такая горячая, что жар почти обжигал его пальцы. Член Люциуса дернулся, готовый медленно и глубоко погрузиться в этот огненный ад. Он посмотрел ей в глаза, нежно поглаживая ее, просунув внутрь два пальца, проверяя готовность Гермионы, а затем двигаясь вверх и обвивая плотную пульсирующую жемчужину клитора. Ее губы приоткрылись, дыхание участилось, а веки затрепетали. Все тело Гермионы пульсировало от того, что делали его пальцы, мышцы живота сжались, почти заставляя ее испытывать оргазм.
Она была готова к тому, что должно было произойти, а он был готов к этому более чем. Люциус вытащил пальцы из ее влагалища, и они были мокрыми... Он потер скользкое лоно головкой своего члена, дразня болезненно торчащий бутон ее клитора. Ее руки легли на его талию, а колени широко раздвинулись для Люциуса. Секунды казались часами, когда он медленно проникал внутрь нее. Гермиона была мокрой, горячей и уютной, с негромким хныканьем приветствующей его в своем истосковавшемся лоне.
Когда он вошел до упора, то остановился, закрыл глаза и просто какое-то время наслаждался пульсирующей хваткой ее влагалища, держащего его член. Было так приятно чувствовать под собой женское тело, глубоко укрываться в этой горячей и жадной норке. Он совсем забыл, насколько волшебно это быть с женщиной, с женщиной, которая по-настоящему хочет его.
Люциус начал осторожно, медленно двигаться, словно поначалу примеривался. Потом он отодвинулся, пока внутри не остался только кончик, а затем медленно двинулся опять внутрь. Снова и снова он мучил ее, мучил себя, но это было так чертовски хорошо, что Люциус просто не мог остановиться! Гермиона начала двигаться вместе с ним, ее бедра приподнимались ему навстречу, а стоны удовольствия словно бы ласкали его. Он провел рукой по ее телу, поглаживая изгиб талии, бедра, скользя рукой к ее колену и поднимая его, подтягивая его к себе.
Он погрузился глубже, и Гермиона удивленно вскрикнула от перемены. Это было похоже на огонь, что загорелся внутри Люциуса, его удары становились все более быстрыми, жесткими, глубокими. Он не собирался и не мог ждать долго, это было бы слишком, да и ведьма была хороша, очень хороша... Он поместил руку между их телами, ними, втиснув ее между своим животом и ее, пока кончики его пальцев не смогли погладить тугой клитор, пульсирующий над его членом. И начал поглаживать и ласкать его, пока, наконец, с хриплым, прерывающимся воплем Гермиона не кончила.