Что бы это ни было, он испытывал какие-то чуждые ему эмоции при виде этой дрожащей перед ним молодой ведьмы.
Вот! Молодой...
Это слово постоянно всплывало у него в голове, еще когда министерский клерк предъявил им свои выводы и предложил решение их проблем. Она была молодой по сравнению с ним, достаточно молодой, чтобы годиться ему в дочери. Раньше он никогда не общался с такими молодыми женщинами. Да и вообще, ограничил свои контакты с богатыми вдовушками со взрослыми детьми, которые не собирались ловить себе богатого чистокровного мужа. Он выполнил свой долг перед семьей: он женился и произвел на свет наследника. Драко был здоровым, умным, способным и уже породил наследника следующего поколения Малфоев.
Гермиона же никогда не знала той жизни, в которой у нее не было выбора, с кем делиться своим телом. Единственное, что она должна была всегда контролировать, именно это в итоге и отняли у нее. Теперь она должна была лечь с ним в постель, должна была принять его в свое тело и отказаться от того, что было частью ее собственного существа, жизненно важной частью ее самой. Поначалу Люциус намеревался быстро и достаточно цинично завершить начатое, намереваясь уложить ее в постель, сделать дело и покончить с этим. Но потеряное выражение лица Гермионы заставило его переосмыслить это решение.
Хорошо, как скажешь, тихо произнес он. Люциус нежно сжал ее подбородок большим и указательным пальцами, откинув голову назад. Потом провел губами по ее губам, и губы Гермионы раздвинулись от удивленного вздоха при этом прикосновении. Он отстранился и на мгновение оглядел ее глаза, ища знак того, что он пересек какую-то красную линию. Настороженность и трепет смешались в лице Гермионы с любопытством и интересом, и Люциус улыбнулся, прежде чем снова склонить свои губы к ее.
Она дрожала, когда он ласково уговорил ее ответить, резко вдохнув, когда его язык коснулся центра ее верхней губы, слегка постукивая по ней в своей просьбе войти. На вкус Гермиона была сладкой, как чай с медом, который она выпила до его прихода. Она крепко схватила лацканы его халата в кулачках, с силой сжимая их. В душе бушевали эмоции. Ей хотелось убежать, и в то же время придвинуться ближе, раскрыть губы и попробовать этого загадочного волшебника, искусно мучающего ее рот своим собственным, еще больше, еще сильней.
Люциус выпустил ее губы, и кончики его пальцев медленно заскользили по нежному изгибу ее горла. Чувственное прикосновение заставило Гермиону покрыться гусиной кожей, а щекотное ощущение
заставило ее застонать ему в рот. Большие сильные руки распахнули ее халат, и полушария груди тут же оказались заключены в тепло его прикосновений.
Ей хотелось отскочить, почему-то она чувствовала, что это то, что и должна была сделать, но вместо этого Гермиона вдруг невольно выгнулась в его руках. Ее яростное хватание лацканов немного смягчилось, и руки обхватили шею Люциуса, когда он взял ее грудь в свои руки. Гермиона тяжело дышала, губы ее были красными, влажными и припухшими от его поцелуев. Веки ее были опущены, а взгляд сосредоточился на его руках, обхватывающих ее грудь. Которая чувствовала себя так хорошо, так жарко и немного грубее, чем она себе представляла. Как будто сдерживаться Люциусу было трудней, чем можно было подумать.
Он продолжал и продолжал нежно сжимать, разминать эту мягкую плоть, наполняя ладони тактильным удовольствием мужчины, у которого не было женщины дольше, чем ему хотелось бы признать. Соски Гермионы прижимались к его ладоням, а он слегка поглаживал их кончиками пальцев, беря в них заостренные кончики и слегка поигрывая ими. Гермиона захныкала и качнулась к нему, казалось, огненное удовольствие словно бы мчалось по ее позвоночнику.
Люциус застонал от такого нетерпеливого ответа, и руки его упали с женской груди, чтобы скользнуть по изгибу талии и спины Гермионы, уже скоро опустившись на мягкие круглые ягодицы. Он согнул колени и поднял ее вверх, ноги Гермионы тут же инстинктивно обвились вокруг его бедер, а ее руки вокруг его шеи и крепко обняли его. Теперь глаза ее широко открылись от шока, сверкающего искрой возбуждения.
Нет причин, по которым это должно стать ужасно, его голос прозвучал хрипло и мягко, когда он осторожно отнес ее к краю кровати и сел на матрас. Гермиона опустила коленки на постель.
Разве тебе совсем не боязно? тихо спросила она, но голос ее был полон желания, которое озадачивало саму Гермиону. В ответ Люциус скользнул руками по ее спине, ладони обвились вокруг ее плеч, и он смял ткань халата в кулаки. Она ахнула, не зная почему, а затем вздрогнула, когда он медленно начал стягивать его, окончательно обнажая Гермиону.
Ей пришлось отпустить его шею, чтобы он мог полностью снять с нее халат, небрежно бросив его на пол, и вернуть ладони к голой коже ее спины. Потом он наклонился вперед, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи. Он с наслаждением вдохнул ее запах. Гермиона была такой мягкой, теплой и вкусной, а кожа ее покраснела от жара и желания. Ее руки ласкали его шею, скользя по обнаженной плоти, пока кончики пальцев не нащупали пульс, бьющий у основания его горла.