И и что теперь? прохрипел он.
ТЕПЕРЬ ВЫ БУДЕТЕ СОТРУДНИЧАТЬ,** констатировал Смерть. МЫ ОТПРАВИМСЯ В ПУТЕШЕСТВИЕ ПО КЛЮЧЕВЫМ АЛЬТЕРНАТИВНЫМ ВЕТКАМ. ВАШЕ ПРИСУТСТВИЕ, КАК ЯКОРЯ ИЗНАЧАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ, БУДЕТ ДЕСТАБИЛИЗИРОВАТЬ ЭТИ АНОМАЛИИ ИЗНУТРИ. ВЫНУЖДАЯ ИХ КОЛЛАПСИРОВАТЬ ОБРАТНО В НИЧТО.
Путешествовать. По своим «лучшим» жизням. Будучи ходячей причиной их уничтожения. Проныра представил это. Прийти в мир, где он богач, и одним своим присутствием превратить его в пыль. Встретить себя-героя и стереть его из бытия.
Это был не просто кошмар. Это была самая изощрённая пытка, какую только можно было придумать для человека, парализованного
страхом перед последствиями любого своего шага.
Нет я не могу я не
Смерть не слушал. Он уже не выглядел как уставший аудитор. Теперь он выглядел как полевой агент, приступающий к выполнению неприятной, но необходимой миссии. Он шагнул к Проныре.
ЭТО НЕ ПРОСЬБА. ЭТО ПРЕДПИСАНИЕ К УСТРАНЕНИЮ ПОСЛЕДСТВИЙ.
С этими словами он положил костлявую руку на плечо Проныры. Холод был абсолютным. Он пронзил его куртку, кожу, кости и, казалось, саму душу, вымораживая её досуха.
МЫ НАЧИНАЕМ НЕМЕДЛЕННО. ВРЕМЯ ОТНОСИТЕЛЬНО.
Жалкая каморка Проныры, его единственный островок порядка в хаосе мира, дрогнула, смазалась и растворилась в безумном, беззвучном вихре цветов, запахов и обрывков чужих жизней.
Они шагнули в Квантовую Пену.
¹ Клипборд это, разумеется, человеческая интерпретация. На самом деле это был плоский, портативный фрагмент абсолютного порядка, на котором реальность фиксировалась в письменном виде. Но для глаза, привыкшего к счетам от мясника и налоговым декларациям, он выглядел именно как клипборд.
Глава 3
Переход это грубо.
Это как если бы Вселенная решила, что ты старый, грязный носок, и вознамерилась вывернуть тебя наизнанку. Не торопясь. Через ушное отверстие.
Сначала исчезает пол. Затем воздух. Затем само понятие «ты». Остаётся лишь одно-единственное, всепоглощающее чувство. Тошнота. Но это тошнота не от качки, а от самого факта бытия. Тебя одновременно растягивает в бесконечность и сжимает в точку размером с блошиное колено. Вкус во рту концентрированная эссенция всего того, что могло бы быть, но не случилось: несостоявшихся надежд, упущенных шансов и страхов, от которых он увернулся.
Проныру выплюнуло на четвереньки посреди мостовой. Горло сжалось, и из него вырвалось нечто призрачное, мерцающее обрывки возможностей, осколки вероятностей. Секунду на брусчатке лежал образ идеально подделанного кошелька, а в следующий миг раздавленный цветок.
ЭТО ПРОЙДЁТ, сообщил безэмоциональный голос в его голове. В КОНЦЕ КОНЦОВ.
Проныра, кое-как подняв голову, вытер рот дрожащей рукой. Воздух здесь был другим. Гуще. Пахло жареным луком, пролитым пивом и деньгами. Не просто звоном монет, а запахом дорогих кожаных кресел, полированного дерева и лёгкого, едва уловимого высокомерия.
Они стояли перед таверной. Вывеска гласила: «Полный кошель». Дерево было тёмным, лакированным, а латунная ручка на двери начищена до такого блеска, что в ней можно было разглядеть своё искажённое, испуганное лицо. Проныра никогда не видел такого чистого заведения. Это насторожило его больше, чем выворачивание наизнанку.
НАША ПЕРВАЯ ОСТАНОВКА, констатировал Смерть, который, разумеется, стоял рядом в идеальной неподвижности, словно был здесь всегда. Его плащ не шевелился, хотя по улице гулял сквозняк, пахнущий чужим успехом.
Это что? прохрипел Проныра.
ВАРИАНТ, ГДЕ ВАШ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ПЛАН УДАЛСЯ. ВЫ НАКОПИЛИ СТАРТОВЫЙ КАПИТАЛ И ОТКРЫЛИ СВОЮ «СЛЕГКА НЕЧЕСТНУЮ ЛАВКУ». В ДАННОМ СЛУЧАЕ ТАВЕРНУ.
Проныра уставился на вывеску. Его мечта. Вот она. Во плоти, дереве и латуни. И почему-то при виде неё по спине пробежал не восторг, а ледяной, липкий ужас.
Внутри было шумно, но не весело. Люди пили, но как-то напряжённо, будто сдавали экзамен.
За стойкой, отдавая резкие, как щелчок кнута, приказы двум мордоворотам, стоял он. То есть не совсем он.
Этот «он» был одет в камзол из тёмно-зелёного бархата, пусть и слегка потёртого на локтях. На пальце тускло поблёскивал перстень с камнем, который издалека можно было принять за изумруд. Но главное было не это. Главным было лицо. Его собственное лицо, но стянутое в узел постоянной, едкой тревоги. Левый глаз этого Проныры-Босса подёргивался в рваном, нервном ритме. Он не смотрел на посетителей он их сканировал, выискивая угрозу в каждом жесте, в каждом взгляде.
Эй, ты! рявкнул он на одного из вышибал. Косой Пит! Заднюю дверь проверял?
Так пять минут назад, босс
Проверь ещё раз! И скажи этому бочкарю, что если его пиво ещё раз будет нести дохлятиной, я ему этот бочонок он осёкся, заметив Проныру и Смерть, подошедших к стойке. Его взгляд скользнул по ним, оценивая. Чего надо? Не видите, люди работают?
Проныра открыл рот, но слова застряли в горле. Он смотрел на свою сбывшуюся мечту, и мечта эта выглядела как человек, который
не спал неделю и всерьёз подозревал, что его стул хочет его убить.
Э-э-э, господин выдавил он. Я то есть, вы В общем, дело такое
Говори быстрее, у меня нет всего дня, прошипел Босс, потирая дёргающийся глаз.