Он вышел из пекарни, как побитая собака. Как вор, пойманный не стражей, а собственной совестью.
Смерть ждал его в тени конюшни, неподвижный, как изваяние из чёрного гранита. Он не задал ни одного вопроса. Он не нуждался в этом. Он всё видел.
Проныра остановился перед ним, не в силах поднять глаза. Он ждал. Осуждения. Приговора. Холодных, рубящих слов.
Смерть молчал долго. Так долго, что Проныра начал слышать, как кровь стучит у него в ушах.
ИНТЕРЕСНО, произнёс наконец Смерть, и в его голосе не было ни капли осуждения. Только сухая, бесстрастная констатация. ТЫ НЕ СМОГ ПОБЕДИТЬ СВОЮ САМУЮ СИЛЬНУЮ ВЕРСИю, КОТОРАЯ ЖЕЛАЛА ТЕБЕ СМЕРТИ. НО ТЫ РЕШИЛ ПОПЫТАТЬСЯ УНИЧТОЖИТЬ СВОЮ САМУЮ СЧАСТЛИВУЮ ВЕРСИЮ, КОТОРАЯ ПРОСТО ЖИЛА.
Он сделал ещё одну паузу, давая словам впитаться в тишину ночи.
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЛОГИКА САМЫЙ ВЕЛИКИЙ ПАРАДОКС ИЗ ВСЕХ, ЧТО Я ИЗУЧАЛ. ОНА НЕПОДВЛАСТНА ДАЖЕ ЗАКОНАМ ФИЗИКИ.
Проныра не огрызнулся. Не нашёл, что возразить. Он просто стоял, опустив голову, и впервые в своей жалкой жизни чувствовал не страх перед наказанием, не досаду от провала, а нечто совершенно новое.
Жгучий, ледяной, всепоглощающий стыд.
Он смотрел на свои руки, и ему казалось, что он до сих пор чувствует на них липкую смесь сахара и соли.
Пока Проныра тонул в своём внутреннем коллапсе, в костлявых пальцах Смерти, словно из ниоткуда, возникли потрёпанный блокнот и огрызок карандаша. Костяным пальцем он перелистнул несколько страниц и, склонив череп, сделал короткую пометку.
В абсолютной тишине сознания Смерти, там, куда не проникал даже гул вселенной, прозвучала мысль, лишённая привычной монументальной капитализации:
«Запись 3,457,109. Возможные последние слова. Версия Пекарь. Скажи детям, что я их люблю. Отклонено. Банально. Слишком сентиментально. Недостаточно отражает экзистенциальную суть финального момента. Поиск продолжается».
Он с тихим щелчком захлопнул блокнот и убрал его. Его вечная, одинокая миссия продолжалась, ничуть не затронутая мелкой драмой маленького смертного рядом с ним.
Проныра наконец поднял глаза. В его взгляде больше не было ни хитрости, ни страха, ни злобы. Только
пустота. И один немой, отчаянный вопрос, который он не решался задать:
«Что мне теперь делать?»
Глава 7
Те же самые руки, что вскрывали замки и облегчали карманы, только что совершили самое бессмысленное и отвратительное деяние в его жизни.
Он не украл. Не обманул ради выгоды. Он просто испортил.
Стыд.
Слово было ему знакомо, но само чувство нет. Оно оказалось тяжёлым. Физически тяжёлым. Будто он проглотил немытый булыжник, и тот теперь лежал где-то под рёбрами, мешая дышать.
Все его тщательно выстроенные оправдания, вся его философия «каждый сам за себя», весь цинизм, который он носил как броню, рассыпались в пыль перед лицом одного простого факта: он увидел чужое, незамысловатое счастье и из чистой злобы попытался его сломать.
Злоба? Нет, не то слово.
Это была зависть. Грязная, едкая зависть неудачника, который вдруг понял, что все его провалы не злой рок, а личный выбор.
Он всю жизнь бежал. От стражи, от нищеты, от скуки. От ответственности. И эта безумная гонка по мультивселенной, эта охота на Архимага Джиминиуса Кривая вечность, это ведь был просто ещё один побег. Самый грандиозный, самый изобретательный побег от самого себя. Он не пытался спасти реальность. Он пытался доказать, что его успешная версия враг, которого нужно победить, а не возможность, которую он упустил.
Мысль была острой, как заноза под ногтем. Он не хотел её думать, но она уже была там, глубоко внутри, и гноилась.
Проныра медленно повернулся.
Смерть стоял у покосившегося забора, неподвижный, как изваяние. Он не смотрел на Проныру. Он смотрел куда-то сквозь него, сквозь эту реальность, на саму структуру бытия, и, вероятно, находил её неудовлетворительной.
Голос Проныры прозвучал глухо и надтреснуто.
Мы мы всё делали не так.
Смерть перевёл на него взгляд своих пустых глазниц, в которых горел синий огонёк далёких звёзд.
РАСЧЁТЫ БЫЛИ ВЕРНЫ. ТАКТИКА ОШИБОЧНА.
Да не в тактике дело! вырвалось у Проныры. Совсем не в ней! Мы я я бежал за ним. За этим Джиминиусом. Пытался его побить, перехитрить, подловить А он ведь просто ну, просто лучший вариант меня. Самый умный, самый везучий. И я думал, если я его одолею, если докажу, что он тоже неправильный, то
ТО ПРОБЛЕМА ИСЧЕЗНЕТ. ЛОГИЧНО. ЭЛИМИНАЦИЯ АНОМАЛИИ.
Нелогично! Проныра шагнул вперёд, почти забыв, с кем говорит. Это как как пытаться вычерпать реку, стоя в ней по колено! Проблема не в нём! И не в том ворюге из Гильдии, и не в капитане стражи! Проблема он сглотнул тяжёлый камень стыда, во мне. В том, что я сделал тогда. У той треклятой машины.
Смерть слегка наклонил череп. Это был его эквивалент поднятой брови.
ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ ДОБРОВОЛЬНО ВЕРНУТЬСЯ В ЭПИЦЕНТР ЭНТРОПИЙНОГО КОЛЛАПСА.
Из горла Проныры вырвался нервный, жалкий смешок.
А что, есть варианты получше?
СТАТИСТИЧЕСКИ, произнёс Смерть ровным, безжизненным голосом, словно зачитывая отчёт, ЭТО УВЕЛИЧИВАЕТ ВЕРОЯТНОСТЬ ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ И БЕССЛЕДНОЙ АННИГИЛЯЦИИ ВСЕХ ВОВЛЕЧЁННЫХ СТОРОН НА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ ЦЕЛЫХ И ТРИ ДЕСЯТЫХ ПРОЦЕНТА.