Я разработал метод, в голосе Джиминиуса прозвучала нескрываемая гордость. Я назвал его Нарративный Аннигилятор. Он не просто убьёт тебя. Смерть это банально и неэффективно. Он вернётся к точке ноль и вырежет её из ткани реальности. Твой мир, твои жалкие воспоминания, твоя дурацкая шляпа, сам факт твоего провала всё это просто перестанет когда-либо существовать. Испарится. Как дурной сон, который забываешь, едва открыв глаза.
Он обвёл рукой свой идеальный кабинет, сияющий город за окном.
Единственный способ гарантировать, что этот хаос никогда не повторится уничтожить его источник. Выбросить бракованную деталь. Моя реальность, единственная достигшая истинного потенциала, станет не просто изначальной. Она станет единственной возможной, поглотив всю энергию, расходуемую на поддержание ваших жалких парадоксов.
Он не рассмеялся, как злодей из дешёвой пьесы. Он говорил как хирург, объясняющий необходимость ампутации. Логично. Рационально. И от этого было в тысячу раз страшнее.
Мысли в голове Проныры споткнулись и замолчали. Он поймал себя на том, что пытается подсчитать стоимость обсидианового стола, но цифры не складывались в привычный, успокаивающий итог. Побег? Сама эта идея казалась чем-то немыслимым, требующим нечеловеческих усилий. Как попытка доплыть
до другого берега океана, когда ты даже не уверен, в какой стороне суша.
И тут Смерть, который всё это время стоял в углу, молчаливый и неподвижный, как забытая вешалка, сделал один-единственный шаг вперёд. В абсолютной тишине комнаты звук костяной стопы, коснувшейся пола, прозвучал как удар похоронного колокола.
ВАШ ПЛАН ИМЕЕТ ОДИН СТРУКТУРНЫЙ НЕДОСТАТОК, АРХИМАГ.
Джиминиус обернулся. На его безупречном лице отразилось лёгкое раздражение, как будто с ним заговорил стул.
Вот как? И какой же, позволь узнать?
ВЫ ПРЕДПОЛАГАЕТЕ, ЧТО МОЖЕТЕ КОНТРОЛИРОВАТЬ МЕНЯ, в голосе Смерти не было угрозы. Лишь констатация неоспоримого физического закона. ЭТО ОШИБКА.
С этими словами Смерть взмахнул рукой.
Воздух рядом с ним не засиял, не открылся порталом. Он треснул. Как кусок чёрного, перекалённого обсидиана, по которому со всей силы ударили молотом. За трещиной клубился знакомый, хаотичный туман Межвременья.
Я не позволю начал Джиминиус, и его ладонь вспыхнула слепящим белым светом.
Но он опоздал.
Костлявые пальцы Смерти сомкнулись на шивороте поношенной куртки Проныры с силой кузнечных тисков. Боли не было лишь неодолимая, абсолютная сила, дёрнувшая его назад. Мир идеальной чистоты, холодного величия и безжалостной логики сжался в одну точку и исчез.
Последнее, что он увидел, было лицо Архимага Джиминиуса. Искажённое не злобой, а холодным, расчётливым гневом учёного, у которого из-под носа только что украли важнейший образец для препарирования.
Трещина в реальности захлопнулась с сухим щелчком, оставив после себя лишь звенящую тишину идеального кабинета и едва уловимый запах чего-то горелого.
Проныра не знал, куда их несёт, но одно он понял с ужасающей ясностью. До этого момента он спасался от вселенной. Теперь ему придётся спасаться от самого себя.
И эта версия, в отличие от него, никогда не боялась доводить начатое до конца.
Глава 5
Не то, что в пропасть, где есть верх и низ и хотя бы понятное направление для паники. Это было падение сквозь саму идею падения. Состояние распада, когда тебя швыряет сквозь бесконечные, слипшиеся страницы мироздания.
Туда. Сюда. Никуда.
Мимо пронёсся Анк-Морпорк, вымощенный костями драконов. За ним мир, где река Анк была чистой, как горный ручей, и от этого выглядела совершенно мёртвой. Вот мелькнул Незримый Университет, вырезанный из цельного куска имбирного пряника; в нос ударил густой запах корицы и застарелого академического отчаяния.
Выворачивало не желудок тот давно потерялся где-то между реальностью, где люди питались солнечным светом, и той, где лучшим деликатесом считались хорошо прожаренные носки. Выворачивало саму душу. Каждая проплывающая мимо картина была упрёком, каждая упущенная возможность пощёчиной.
Он спасался от той версии себя, что хотела его убить, пролетая сквозь тысячи версий, которым было на него плевать.
Костлявые пальцы, сжимавшие его воротник, разжались.
Удар. Твёрдое. Холодное. Липкое.
Проныра лежал на полу какой-то таверны, которая существовала лишь наполовину. Вдохнуть не получалось воздух был слишком густым, похожим на серый туман.
Он нас найдёт! выдохнул он, и слова утонули в этой мгле. Ты ты видел его глаза?
СМЕРТЬ СТОЯЛ РЯДОМ. Чёрная дыра в сером ничто. Единственный гвоздь, вбитый в стену из тумана. Он был якорем в этом безбрежном океане безумия, и это почему-то пугало ещё больше.
ДА.
Там же там же пусто! Проныра сел, вцепившись пальцами в волосы. Пальцы мелко дрожали. В них нет ни страха, ни сомнений. Он не думает, он просто делает! А мы что? Куда нам? Оружие! Нам нужно оружие!
Он вскочил, озираясь, будто надеялся найти на этом призрачном полу меч-кладенец или хотя бы крепкую дубину.
Или спрятаться! Точно! Может, есть мир, где я ну, не знаю камень? Обычный серый камень у дороги! Он же не станет проверять каждый камень, а?