* * *
Кабинет Архимага был не кабинетом. Он был пустотой. Огромное пространство, где одна стена целиком состояла из окна, за которым простирался молчаливый, симметричный город. В самом центре стоял стол. Массивный, вырезанный из цельного куска чёрного обсидиана, он, казалось, впитывал в себя свет и звук. На столе не было ничего. Ни стопок книг, ни свитков, ни сомнительных алхимических приборов. Только одна-единственная сфера, медленно вращающаяся в воздухе над его поверхностью.
А за столом сидел он.
Смотреть на него было всё равно что смотреть в кривое зеркало. То самое, что показывает не то, какой ты есть, а то, каким ты отчаянно хотел, но до смерти боялся стать.
Идеальная осанка. Дорогая, строгого покроя мантия из ткани цвета грозовой тучи. Длинные пальцы с ухоженными ногтями спокойно сложены на полированной поверхности. А лицо Это было лицо Проныры, но очищенное от всех дефектов. Без бегающих глаз. Без нервной ухмылки. Без тени страха или нерешительности. Только холодный, спокойный интеллект и лёгкое, как пыль, презрение ко всему сущему.
Э-э-э господин Архимаг голос Проныры прозвучал в этой гулкой тишине жалко, как писк мыши в соборе. Смотри, дело такое мы, вроде как, из ну
Из изначальной, нестабильной временной ветки, произнёс Архимаг Джиминиус, не отрывая взгляда от парящей сферы. Его голос был бархатным, ровным и резал без всякого усилия. Ветка ноль-ноль-один-гамма. Та, где ты, в приступе экзистенциального паралича, решил, что лучшим применением для твоей грязной шляпы будет особо чувствительный эмпатический маятник. Я в курсе.
Проныра застыл. Воздух вышибло из лёгких со слабым свистом.
Но как?
«Как»? Джиминиус усмехнулся. Усмешка была такой же холодной и острой, как и всё в этой комнате. Ты серьёзно полагаешь, что мультиверсальная катастрофа такого масштаба могла
пройти незамеченной? Ваше появление здесь не случайность. Это предсказуемая статистическая флуктуация. Я вас ждал. А теперь продолжай. Это забавно.
Мы мы думали, что нужно всё исправить, пролепетал Проныра. Он чувствовал, как с каждым словом становится всё меньше и ничтожнее. И вы ну вы же самый умный
Джиминиус наконец поднял на него взгляд. Проныра съёжился. Смотреть в эти глаза было всё равно что смотреть на себя со стороны хищника. Они были того же тускло-серого цвета, что и его собственные, но в них не было ничего, кроме аналитического холода.
«Исправить»? медленно повторил Архимаг, смакуя слово, как редкое вино. Ты произносишь это так, будто у тебя есть план. У тебя никогда не было плана, Джим. Никогда. У тебя всегда были только оправдания. Страх. И идиотские, сентиментальные правила, чтобы этот страх прикрыть. «Не красть по вторникам». «Не трогать людей в смешных шляпах». Какая трогательная, бесполезная чушь.
Он встал. Его движения были плавными, текучими, полными грации, о которой Проныра не мог и мечтать.
А теперь, если не возражаешь, позволь существу с интеллектом выше, чем у напуганного моллюска, объяснить тебе реальное положение дел.
Проныра молчал. Он смотрел на этого человека, на этого себя, и чувствовал, как внутри него грызутся два зверя. Один выл от зависти и восхищения. Вот он! Вот кем я мог быть! Сильным, уверенным, властным! Тем, кого уважают! А другой, маленький, забившийся в самый тёмный угол души, шептал, что в этом идеальном существе не было ничего, что делало Проныру Пронырой. Ни тоски по старой медной шкатулке. Ни глупой мечты о собственной лавке. Ни даже дурацкой привычки оценивать всё вокруг в пенсах и шиллингах.
Этот Джиминиус был идеален. И абсолютно пуст.
* * *
Джиминиус подошёл к стене, которая в следующий миг превратилась в огромную, мерцающую карту мультивселенной. Тысячи светящихся нитей расходились в стороны от одного тусклого, больного на вид, пульсирующего центра.
Вот. Смотри, он небрежно ткнул пальцем в этот центр. Это вы. Хаотичная, нестабильная опухоль на теле реальности. Ты и твой костяной спутник носитесь по веткам, как пара лекарей-шарлатанов, пытаясь прижечь раны, которые сами же и расковыряли. Ваша цель, как я понимаю, «схлопнуть» вселенные. Заставить их слиться обратно в одну.
Д-да, выдавил Проныра. Смерть сказал
Смерть бюрократ, отрезал Джиминиус. Он видит нарушение в документации и хочет его устранить самым очевидным способом. Но этот способ грязный. Неэффективный. Это как пытаться вправить сломанную ногу ударом кувалды. Может, кость и встанет на место, но осколки разлетятся по всему организму. «Схлопывание» приведёт к непредсказуемым нарративным резонансам. Остаточным парадоксам. Это не решение. Это маскировка симптомов.
Он повернулся к Проныре. В его глазах блеснул фанатичный огонь учёного, нашедшего единственно верный, элегантный ответ.
Есть более чистое решение.
Он снова указал на карту, на их тусклую, мерцающую реальность.
Единственный способ вылечить болезнь это уничтожить источник заражения. Игрушку не чинят, когда она безнадёжно сломана, Джим. Её выбрасывают.
Проныра почувствовал, как по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с температурой в комнате.
Что что ты хочешь сказать?