Он смотрел на свой собственный текст, на аккуратные, безжалостные слова, и ему казалось, что их написал кто-то другой.
Кто-то, кого он презирал всем своим нутром. Кто-то, кто сидел глубоко внутри него самого. Внутренний коп. Та его часть, которая жаждала Порядка. Абсолютного, нечеловеческого, стерильного Порядка. Часть, которая никогда не была довольна, которая всегда видела изъян, всегда знала, что можно было сделать лучше, быстрее, эффективнее.
Он ненавидел «Летописца». И, о боги, он его понимал.
От этого понимания его затопило новой волной омерзения, ещё более горькой, чем прежде. Он не просто использовал оружие врага. Он был выкован из того же проклятого металла.
И тут его осенило. Прозрение пришло не как вспышка света, не как удар молнии. Оно пришло как медленно наползающая тень, которая вдруг обрела чёткие, пугающие очертания.
Всё это время он искал не там. Он искал лжеца. Завистника. Конкурента, который топит других с помощью клеветы. Но «Летописец» не лгал. В этом и был весь ужас. Пекарь действительно сэкономил на муке в тот день, пытаясь свести концы с концами. Мясник действительно опоздал с поставкой, потому что его телеге сломало ось. И огненный шар, чтоб его, действительно мог быть и поярче, если бы у профессора не раскалывалась голова после вчерашнего банкета.
Этот человек не врал. Он брал крошечный, микроскопический, формально правдивый факт и использовал его как стилет, нанося удар точно в сердце Репутации. Он не искажал правду. Он её дистиллировал до состояния чистого яда.
Это была не работа мстительного торговца. Это был почерк фанатика. Перфекциониста. Кого-то, кто был сломлен системой стандартов и теперь использовал эту же систему, чтобы сломать весь город. Кого-то, кто верил в идеал настолько сильно, что готов был уничтожить всё, что ему не соответствует.
Ваймс медленно поднялся. Колени хрустнули. Он подошёл к большой меловой доске, испещрённой схемами и стрелками, которые вели в никуда. В самом верху жирными буквами было выведено: «НАЙТИ ЛЖЕЦА».
Он смотрел на эту надпись несколько долгих ударов сердца, потом взял тряпку, пахнувшую старым мелом и разочарованием, и стёр её. Движения были медленными, почти ритуальными. Когда доска стала девственно-чёрной, его рука взяла кусок мела. Холодного и сухого. И вывела новые слова. Всего пять. Но они меняли всё.
«НАЙТИ ТОГО, КТО НЕНАВИДИТ ОШИБКИ».
Он отступил на шаг. Теперь у него был вектор. Это было немного, но это было лучше, чем тонуть в тумане с завязанными глазами. Он впервые за несколько дней почувствовал под ногами что-то твёрдое. Это была ненависть. Чистая, сфокусированная ненависть к человеку, который был так пугающе похож на худшую часть его самого.
Пока коммандер Ваймс обретал ясность в полумраке своего кабинета, Уильям де Ворд тонул в ярком, безжалостном свете своей редакции. Он не спал уже две ночи. Кофе превратился в горькую коричневую жижу, не приносящую ничего, кроме изжоги. Идеи не приходили. Его великое творение, его вклад в общественный дискурс, его саморегулирующийся рынок репутаций превратился в гильотину, которая рубила головы без разбора, просто потому что могла.
Он метался по кабинету, как тигр в клетке, построенной из его собственных благих намерений.
Этого не может быть, бормотал он, поправляя и без того идеально ровную стопку бумаги на столе. Система не может быть плохой. Система это просто инструмент. Это ну это пользователи! Они используют её неправильно!
Наконец, когда серое, безрадостное утро начало просачиваться сквозь окна, его осенило. Решение! Техническое, изящное, логичное! Оно сверкнуло в его воспалённом мозгу, как маяк надежды.
Он созвал своих немногочисленных сотрудников. Сахариссу Крипслок, его лучшую журналистку, чьи глаза видели слишком много, чтобы верить в простые решения, и пару молодых людей, которые занимались вёрсткой и ещё не успели обменять энтузиазм на цинизм.
Господа! Леди! Уильям выпрямился во главе стола. В его глазах снова появился лихорадочный, нездоровый блеск визионера. Я нашёл решение проблемы анонимности и злоупотреблений! Мы вводим Систему Верификации Пользователей!
Он сделал драматическую паузу, ожидая аплодисментов или хотя бы благоговейного шёпота. Молодые верстальщики посмотрели на него с вежливым недоумением. Сахарисса, не отрываясь от своего блокнота, вздохнула.
Отныне, продолжил Уильям, воодушевляясь собственным голосом, чтобы оставить отзыв на «Пере», гражданин должен будет явиться в Гильдию Клерков. Лично. Там он предъявит документы, и ему выдадут специальный, заверенный печатью бланк с уникальным идентификационным номером! Этот номер он будет вводить при публикации отзыва. Всё! Никакой анонимности!
Никаких троллей! Только ответственный, цивилизованный, верифицированный дискурс!
Его пламенную речь о прозрачном мире прервал тихий голос Сахариссы. Та прикрывала ладонью трубку клик-аппарата.
Да, миссис Габбл, я вас поняла Нет-нет, не волнуйтесь Если почтовый голубь снова отказывается лететь в Тени, я просто попрошу одного из наших мальчишек занести вам газету лично после работы Да, конечно. И передавайте привет вашему коту.