Рука сама взяла стило, прикованное к доске тонкой цепочкой. На секунду она замерла. Внутренний коп, та его часть, что всё ещё верила в честную драку и прямой взгляд, закричала, что это неправильно. Что это предательство. Что это то самое, с чем он боролся.
Но усталость, злость и отчаяние были сильнее.
Он начал писать. Коротко. Чётко. Безжалостно. Как в рапорте.
Заведение: Городская Стража, участок на Псевдополис-Ярд.
Сотрудник: Констебль Посети-Бандита-Без-Штанов.
Отзыв: Прибытие на пост патрулирования площади зафиксировано на 3 (три) минуты позже установленного норматива. Замечен в неслужебном разговоре с гражданским лицом в течение 7 (семи) минут. Эффективность выполнения прямых обязанностей вызывает обоснованные сомнения. 3 крысы.
Ник: Бдительный_Гражданин_7.
Кнопка «Отправить» была нажата. Буквы вспыхнули и растворились в общем шёпоте доски.
Отступив на шаг, он почувствовал странное, двойственное чувство. С одной стороны ледяное, извращённое удовлетворение. Он только что навёл порядок. Быстро. Эффективно. Без криков и угроз. Восстановил контроль.
А с другой стороны его окатила волна омерзения к себе. Горячая и липкая, как кровь.
Он сделал то же самое, что и его враг. Нанёс удар из тени. Использовал анонимность. Превратил человека в цифру. Он посмотрел в бездну, и бездна протянула ему стило.
И он его взял.
Ваймс стоял в темноте переулка, освещённый тусклым, неживым светом «Шепчущей доски». На его лице не отражалось ничего, кроме глубокой, горькой и очень личной ненависти к самому себе.
Глава 4
Первым признаком того, что невидимая хворь города перешла из стадии раздражающей сыпи в полноценную гангрену, стал запах. Он просачивался сквозь привычный анк-морпоркский букет из речной тины, вездесущего жареного лука и застарелой безнадёжности. Этот новый аромат был тоньше, острее. Он пах пылью, поднятой с тысячелетних фолиантов, паникой, пропитавшей шерстяные мантии, и, что самое тревожное, слегка подпалённым волосом. Конкретно волосом из бороды.
«Шепчущая доска», прикрученная к замшелым кирпичам у главных ворот Незримого Университета, гудела. Не механически, а как улей, в который сунули палку. Обычно непрошибаемые студенты, чьи нервы закалились неудачными призывами демонов и взрывами на лабораторных, теперь сбились в дрожащую толпу. Даже седовласые преподаватели, на чьей памяти были вторжения из Подземных Измерений и как минимум три апокалипсиса, отменённых по техническим причинам, пялились на светящуюся доску с тем же выражением, с каким находят скорпиона в своих носках.
Коммандер Ваймс, вырванный из участка экстренным кликом, который чуть не выбил ему пломбу, проталкивался сквозь это море остроконечных шляп. Воздух был плотным от бормотания и невысказанных проклятий. Взгляд Ваймса, скользнув через плечо какого-то долговязого мага, зацепился за первые строки. Почерк «Летописца» был узнаваем. Холодный, как клинок убийцы, точный, как часы гнома, и безжалостный, как налоговый инспектор.
«Лекция по Трансфигурации Материи. Профессор не смог превратить свинец в золото, а лишь в очень качественный позолоченный свинец. Несоответствие заявленной программе. 2 крысы».
Уголок рта Ваймса дёрнулся.
«Практикум по Продвинутой Пиротехнике. Демонстрационный огненный шар был на 12% менее ярким, чем указано в учебнике Гримглота (изд. 3-е, исправленное). Не впечатлило. 3 крысы».
«Курс Введение в Демонологию. Призванный бес оказался вежлив и не высказал ни одного богохульства. Полное разрушение атмосферы. 2 крысы».
Даже Ваймс, человек, для которого магия была лишь ещё одним способом устроить бардак, мысленно хмыкнул. Но толпе волшебников было не до смеха. Их мир, построенный на аксиомах, рунах и тысячелетних традициях, вдруг оказался под судом дилетантов. Апогеем стал отзыв, от которого у одного из младших магов задёргался глаз:
«Библиотекарь (орангутан). Искал нужный фолиант 48 секунд. Для существа с таким количеством конечностей недопустимо медленно. 2 крысы».
Это это прошипел волшебник рядом с Ваймсом, яростно поправляя шляпу так, словно пытался вдавить её себе в череп. Это возмутительно! Он нашёл книгу! Никто другой не смог бы её найти и за час!
Но сорок восемь секунд, Руперт, меланхолично возразил его коллега, глядя в пространство пустыми глазами. Это почти минута. Понимаешь? Минута ожидания. В наш-то век.
Ваймс оставил их переваривать свою трагедию. Он продрался сквозь эту академическую агонию к тяжёлым дубовым дверям кабинета Аркканцлера. Двери, обычно открывавшиеся с неохотным скрипом, словно потревоженный дух старого библиотекаря, распахнулись перед ним с такой силой, будто их пнула невидимая, но очень злая нога.
Кабинет Наверна Чудакулли был эпицентром бури. Воздух здесь не просто пах он трещал. Статическое электричество, сочащееся из каждой поры Аркканцлера, заставляло волосы на руках Ваймса вставать дыбом. Сам Чудакулли, похожий на разъярённого садового гнома, которому только что сообщили о повышении цен на пиво, мерил шагами ковёр. Там, где ступали его каблуки, оставались дымящиеся следы. Его посох, увенчанный тяжёлым, мутным шаром, стоял в углу и угрожающе гудел. Несколько деканов, бледных и взъерошенных, сбились в кучу у книжного шкафа, всем своим видом напоминая стадо овец, завидевших волка с дипломом по овцеводству.