Створка трюма в один миг взвизгнула затворами, и через тут же образовавшуюся щель проник естественный, смешавшийся с искусственным свет. Все бойцы ринулись на выход, а за ними пристроилась пара самый мощных боевых дроидов из имеющихся на Каюрри тяжёлые штурмовые единицы, справиться с которыми без применения тяжёлого ручного вооружения не представлялось возможным. Больше дроидов отряду не выделили, так как тогда могла пропасть видимость многочисленности органиков, участвующих в операции. Да и не требовалось это: что такое оборона на гражданских судах, на которых никто не ждёт агрессии?
Четыреста метров, отделявшие один корабль от другого, абордажная
команда под прицелом совершенно случайно оказавшихся в нужном месте и в нужное время камер преодолела почти мгновенно: яхта не успела даже уйти в защитный режим, вместо этого гостеприимно распахнув все технические и не очень отверстия. Устойчивости ко взлому у гражданского судна, можно сказать, не было, а его живые и не очень защитники должны были начать действовать лишь спустя несколько минут. И то не факт, что наёмники решат проливать кровь за уже пропавших нанимателей.
Этому должно было поспособствовать так же и то, что диверсия подразумевала не одну лишь разблокировку внешних шлюзов и люков, но и многочисленные проблемы для экипажа непосредственно внутри корабля: даже если поначалу их воля к борьбе будет сильна, то по прошествии совсем небольшого срока это может измениться в корне. Схлынет адреналин, будут утрачены кажущиеся выгодными позиции, и всё на этом.
Начавшие с технического тоннеля, абордажники, прочёсывая помещение за помещением, быстро вышли в «жилую» часть судна просторный и хорошо освещённый коридор, в котором им попалось полтора десятка бежавших в направлении мостика разумных. Благо, все они оказались достаточно здравомыслящими, чтобы под прицелом нескольких винтовок послушаться команды и улечься на полу, где их споро зафиксировали при помощи спецсредств, коих на руках у каждого Каюррианского бойца было порядком.
Где заместители Пепериччи Рыкнул командир, опустившись на колено перед выглядившим наиболее представительно пленником, вынужденным нюхать пыль. Направление, название отсека! Живо!
А-азартный зал! Это перед мостиком! Мы шли туда! Не то, чтобы истерично, но очень нервно ответил нелюдь. Командир сразу на всякий случай сверился с имеющейся «на руках» план-схемой, на которой зал присутствовал. Правда, не в единственном числе
Хватайте его, будет проводником. Двигаем!..
Сопротивления как такового отряд не встретил. Лишь единожды им наперерез бросилась пара охранников-тонростианцев, внешний вид и поведение которых намекали на очевидное употребление того, что в непосредственной близости от разумных с оружием обычно не держат. Их пришлось устранить, но эти оставленные позади тела удивительным образом подействовали на взятого с собой пленника, принявшегося с завидным энтузиазмом вещать, где на их пути можно найти других членов экипажа. И словно этого было мало, при виде товарищей по несчастью он во весь голос начинал уговаривать их уткнуться лицами в пол и не сопротивляться.
Нескольким наёмникам из числа охраны это даже сохранило их жизни: сначала они растерялись, а когда стало ясно, что по-хорошему не получится, в ход пошли транквилизаторы, успевшие сделать своё чёрное дело. В какой-то момент даже спецсредства для захвата и удержания пленных начали подходить к концу, а ведь не прошло и десяти минут с начала операции! но искомый зал не дал случиться конфузу, обнаружившись «на горизонте».
Первыми в помещение отправились ослабленные светошумовые гранаты, а уже за ними внутрь ступили Каюррианские пехотинцы. Из всех участвующих в захвате групп они оказались первыми, что несказанно радовало их командира но лишь до того момента, пока его взгляд не вычленил среди кричащих и нечленораздельно ругающихся разумных тех, кому уже ничем нельзя было помочь.
Грохнули одиночными выстрелами винтовки, и странного вида корродианцы начали кулями валиться на пол, разгоняя рабынь и рабов, не понимающих, куда себя пристроить. Досталось и человеку, попытавшемуся выхватить что-то из массивного чехла в его руках: пуля оказалась быстрее. Что закономерно, паникующим это спокойствия не прибавило. Отрывистые команды Каюррианцев пролетали мимо разумных, лишь усугубляя панику, но командир группы смотрел лишь на внушающие какой-то подсознательный страх изуродованные тела, нашедшие пристанище в самых разных точках зала.
Вот труп довольно молодого голдианца раскачивается на декоративной люстре в такт всё ещё сотрясающей стены гортанной, ритмичной музыке. Из-за богатой, новенькой одежды тело его рассмотреть невозможно, но вот шея явно покрыта странными, вырезанными на коже письменами, от которых даже многое повидавших солдат-Каюррианцев бросало в дрожь.
Вот в центре широкого, способного вместить десяток любовников лежбища лежит, распластав короткие руки-ноги, орни, пол которого определить не представляется возможным: освежёванный куль мяса лишили всего, что могло сойти за половые признаки этой немногочисленной расы, которая «на глаз» и так особо в этом плане не отличалась.