Проходило десять или пятнадцать минут, в течение которых квартет, сидевший у сцены, настраивал свои инструменты. Потом музыканты начинали играть вальс. На вторую или третью долю дверца шкафа распахивалась, и оттуда, кружась в танце, выплывали фокусник и его добровольная помощница, однако выглядели они иначе: его голова сидела на ее шее, а голова женщины на шее Джентля. Пока аудитория выла от ужаса и удовольствия, пара красиво вальсировала. Когда вальс подходил к концу, Джентль опускал голову на собственное плечо, а женщина, носившая его тело, вела их в танце обратно в Вестибулу, и дверца со стуком закрывалась за ними.
Когда через минуту-другую шкаф открывался, Саймон Джентль и его партнерша по танцу выходили с собственными головами на плечах. Красавица часто двигалась будто во сне. Иллюзионист хватал ее за руку, на которой можно было заметить капельку крови на указательном пальце, и толкал даму в низкий поклон.
Шоу Джентля приводили публику в восторг и собирали аншлаги. Все с нетерпением ждали продолжения: чем же он сможет превзойти Вестибулу?
Джентль и не смог.
Муж ей не поверил и после нападения угрожал ножом обступившим его членам Общества, порывавшимся подойти и оказать помощь раненому.
Его лицо стонал Саймон Джентль, извиваясь на ковре. Его настоящее лицо
На густо-красном ковре так и осталось бурое пятно, очертаниями напоминающее карту материка, а два треугольника превратились из золотых в коричневые.
Мы считаем, что это его кровь, но точно не уверены, рассказывал Ди ее новый знакомый в золотом жилете. У нас с тех пор несколько раз был ремонт На протяжении всего рассказа руки веселого джентльмена оставались зажатыми под мышками, но один рукав у него съехал, обнажив полоску шелушащейся бледной кожи. Экстраординарная, экстраординарная история.
Конец рассказа смутил Ди. Что произошло в шкафу, раз этот муж так взбесился, что убил Саймона Джентля? И какие такие «вольности» позволял себе фокусник? Но больше всего Ди волновала судьба любимицы иллюзиониста: что-то сталось с чудесной балованной белой кошкой, которая жила в отеле? Ди подмывало попросить собеседника показать руки, но она понимала это будет неприлично. Еще она хотела спросить, нельзя ли ей войти в шкаф не закрывая дверцы, конечно, и простучать стенки, как делал Саймон Джентль, но Ди и на это не осмелилась.
Спасибо, что рассказали мне такую историю, сказала она вместо этого. Когда я подрасту, я обязательно разберусь в ней лучше.
Джентльмен развеселился еще больше и похвалил ее за то, что она такая милая и смышленая девочка.
Наконец из-за второй портьеры показался Амброуз,
и вскоре они с Ди бежали на трамвай, оставив позади нарядный особняк красного кирпича.
Дома няньке уже удалось принять сидячее положение.
О, мои ужасные нервы!
Амброуз подал ей новую бутылку тоника, и крупная дрожь у няни унялась как раз вовремя за минуту или две до возвращения матери семейства.
Вечером брат пришел в комнату Ди и присел у ее кровати. Ди достойно справилась с поручением, и Амброуз гордился сестренкой. В темноте его заячья улыбка точно плавала в воздухе.
Как тебе этот тип в золотом жилете?
По-моему, он потешный и нескучный дядя, сказала Ди.
О, это уж точно, отозвался Амброуз, пряча лицо в ее одеяле, чтобы заглушить смех. Ди тоже пришлось зажать рот ладошкой.
А зачем ты ходишь в тот дом? прошептала она.
Я тебе уже говорил мы пытаемся спасти мир, сказал Амброуз. А может, и не только этот. Может, мы сможем принести добро и в другие миры. Потому что миров как волос у тебя на голове, Ди. Нам лишь нужно отыскать места, где прядки пересекаются. Что ты об этом думаешь?
Ди машинально провела пальцами по волосам.
От этого у меня голова чешется, призналась она, вызывав у Амброуза новый приступ смеха и прыснув сама.
Брат так и не сказал ей, что происходило за портьерой в дальнем конце большого зала, куда допускались только члены Общества вроде него самого и джентльмена в золотом жилете.
Тот, кто в состоянии записать пару слов
Первым председателем временного правительства был Джонас Моузи, выдвиженец от профсоюзов грузчиков и других портовых рабочих; вторым ровесник Роберта и его знакомый по университету Лайонел Вудсток, организатор студенческих протестов, а третьим драматург Алоис Ламм, рассеянный старик восьмидесяти с лишком лет, которого Кроссли назначил исполняющим обязанности премьер-министра. Тройка получилась на редкость разношерстной: члены нового правительства разительно отличались буквально всем. Роберт не мог избавиться от мысли, что происходящее напоминает не политическую конференцию, а первое знакомство троих уцелевших при кораблекрушении на чужом и негостеприимном берегу: так и подмывало делать ставки, кто первым подберет булыжник и попытается раскроить головы остальным. От правительства переходного периода Роберт ожидал большего, но он сказал себе, что постепенно все притрется и наладится и, в конце концов, временное правительство оно же не навсегда.
Моузи назвал наивным предложение Лайонела заново переписать уголовный кодекс вот так запросто, с кондачка.