Эндрю с отцом переехали из Лондона, когда его мать с сестрой погибли при крушении поезда. Изначально мы подружились из-за любви к играм, но потом у меня тоже погибли родители; мы оба пережили тяжелую трагедию и в университете стали закадычными друзьями.
В школе мы были хардкорными геймерами. Играли во все, начиная с «Легенды о Зельде» и «Файнал Фэнтези» и заканчивая «Риском», шахматами и го. Но больше всего нам нравились ролевые игры. А самыми любимыми из них были Dungeons & Dragons и Traveller.
После поступления в университет ничего особо не поменялось. Мы постоянно во что-то играли, только иногда ходили на вечеринки и концерты, от которых не смогли отвертеться.
На тот момент прошло уже немало лет после случая с Эмили Коннорс, рассказавшей мне про «Кроликов» тайную игру, связанную с вымершими дятлами и неподписанными титрами фильма; после поездки, во время которой странный голос пробился сквозь шум помех «Ночной радиостанции» голос, то и дело появляющийся во снах, повторяющий одну и ту же фразу, те же слова, что мы услышали в ту ночь на темной петляющей дороге, слова, которые, как выяснится позже, тесно связаны с таинственной игрой, неофициально прозванной «Кроликами». «Дверь открыта».
Я сталкиваюсь с ней во второй раз вскоре после той самой лабораторной по информатике, во время которой мы с Эндрю Гошалюком играем в «Визард Квест» на древнем компьютере.
Смотри. Он нажимает на клавишу ввода, загружая игру.
В самом центре
в «Сегу», но они не знали, о чем мы говорим, и не особо рвались разбираться. Люди, хоть чуточку знакомые с индустрией видеоигр, считали, что мы показываем им подделку. А всем остальным было попросту наплевать.
Кроме меня.
Чувство было непонятным но очень знакомым. Оно напоминало об аварии, в которую мы попали с сестрами Коннорс, о той ночи, когда мне рассказали о «Кроликах», еще одной таинственной игре.
Интереса Эндрю не хватило надолго. Он обожал раскапывать всякие крутые загадки, но вот решать их? Слишком сложно, увольте. Вскоре он переключился на новую головоломку, связанную с какой-то рекламной кампанией «Рибок», и оставил меня с Соником один на один.
Эндрю из игры выбыл но для меня все лишь начиналось.
Что все это значит? спрашиваю я худощавую брюнетку в очках с заостренной оправой, выполненной под кошачий глаз. Она лежит на спине, забросив ноги на спинку потертого кожаного дивана единственного в заваленной хламом однушке, где мы собрались. Это Беверли; она читает распечатанное руководство по «Визард Квест», найденное в интернете.
Не знаю, отвечает она, поворачиваясь к симпатичному чернокожему парню в кепке «Балтимор Ориолс» и футболке с изображением радио и подписью: «Включи Eagles погромче, а то соседям не слышно». Есть идеи, Тревис?
Может, это часть игры? предполагает тот, попутно внимательно вглядываясь в экран компьютера.
Какой? спрашиваю я. Которую ЦРУ устраивает?
Все не так просто, К, говорит Беверли, соскакивая с дивана и подходя к столу, за которым сидит Тревис. Тут явно замешано что-то еще, что-то совсем другого масштаба. Отодвинув кресло, она усаживается рядом с Тревисом.
В смысле? спрашиваю я, но они будто не слышат, просто перешептываются о чем-то, разглядывая Соника и написанный рядом с ним текст.
Где-то через минуту Тревис встает, фотографирует пиксельное изображение, а потом с улыбкой поворачивается ко мне.
Пора идти к Фокуснику.
Спустя полчаса я впервые оказываюсь в его зале игровых автоматов.
Фокусник сначала изучает фотографию, а затем переходит на распечатанную инструкцию.
Закончив с ними, он встает из-за стола, подходит к двери кабинета и захлопывает ее.
Вернувшись, он садится обратно, ставит на стол локти и медленно сцепляет пальцы в замок.
Что именно вы знаете об игре?
Тревис с Беверли тут же бросаются пересказывать свои любимые теории что обязательно нужно выискивать закономерности, встречающиеся по жизни, и смотреть, к чему они приведут; что никто не знает, существует игра или это лишь вымысел; что с ее помощью ЦРУ (или АНБ) вербует себе агентов; что некоторые люди играют, а другие лишь наблюдают за ними.
Фокусник просто сидит и слушает, пока Тревис с Беверли не заканчивают болтать.
Еще что-нибудь? спрашивает он.
Ну, играть в нее крайне опасно. Говорят, тут Тревис переходит на шепот, что люди из-за нее умирают.
В памяти тут же встает ночь аварии, пикап Энни и Эмили Коннорс. К лицу мгновенно приливает кровь, но я изо всех сил сдерживаю эмоции и стараюсь не обращать внимания на воспоминания, мелькающие перед глазами, как отрывки боевика.
Когда я поднимаю взгляд на Фокусника, он уже смотрит на меня, бесстрастно разглядывая.
В общем, да непонятно, существует игра или нет, говорит Беверли. По крайней мере, никаких доказательств нет.
Ну, произносит Фокусник, переводя взгляд на Беверли с Тревисом, у игроков они определенно найдутся.
Он замолкает, давая возможность переварить услышанное.
Неужели игра не вымысел и кто-то в нее играет? Неужели Эмили Коннорс говорила тогда именно про нее?
Взгляд Фокусника чем-то напоминает мне Эмили Коннорс, вглядывающуюся в ночь.