Наконец пилоты добрались до столовой, походившей на солдатскую с длинными столами на сквадрон, то есть на двенадцать летчиков, если самолеты одноместные. Кухонный наряд оперативно разнес еду. Порции нормальные, не гомеопатические как в столичном ресторане, но зато и без изыска. Жареное мясо, вареные овощи, хлеб, вино. Капрал раздал бутылки со спиртным, обделив дежурный сквадрон истребителей им, если что, по тревоге в воздух.
Пилоты корпуса! коммандер взяла микрофон. Сегодня мы потеряли боевых товарищей. Но врагов погибло вдвое больше! Один грохнулся прямо около ВПП, двое близ аэродрома, четвертый на подлете. Главное, мы не позволили ударить по стоянкам и складам и тем самым вывести из строя авиабазу. Слава нашим истребителям! Слава зенитчикам! И от души желаю вам не пересраться между собой при дележке, кто больше завалил гоблинов Союза.
Офицеры рассмеялись. Конечно же, зенитчики претендовали на все самолеты, упавшие в радиусе поражения их пушек и ракет. Летчики на те же самолеты, а также на разбившиеся вдалеке. Такое повторялось не впервой.
За героев погибших и живых! За победу!
Командующая отпила из бокала. Все встали и осушили свои емкости с вином. Дешевым, кислым. Это вам не в ресторане Шардаша
Коммандер поставила бокал на стол.
Я продолжу, но уже без тоста. В наш корпус прибыло подкрепление. Да такое, что враг будет драпать к Эрдогашу, а оттуда на восток, теряя снаряжение от страха. На базу к нам приехал всем внимание торжественный момент непревзойденный ас, кинозвезда, любимец женщин Борюш! Ну-ка, лейтенант, давай-ка покажись народу. Иди ко мне.
Понимая, что краснеть приходится не за себя, а за предшественника, Максим, вздохнув, поднялся с места, и, провожаемый взглядами собравшихся, потопал к «Вишенке». Сейчас коммандер спляшет на его костях по ухмылке видно. Придется потерпеть. Благодаря покойному актеру он возвратился к жизни. Сладко трахался и вкусно ел, денег не считает. За все приходится платить
Мэм! По твоему приказанию лейтенант авиации Борюш прибыл, мэм, доложил Максим.
Точно авиации? сощурилась коммандер. Я думала: ты офицер киноэкрана. И не лейтенант полковник для своих поклонниц. Их у тебя побольше, чем войск на фронте у Коалиции с Союзом вместе. Поведешь подружек в бой? Противник сразу разбежится.
За столами засмеялись и захлопали.
Станцуй для нас свой сладкий танец! продолжала Вишева. Дайте музыку!
Из колонок зазвучала надоевшая ему мелодия. Но танца не последовало. Макс бесцеремонно забрал коммандера микрофон.
Мэм! Я исполню твой приказ он сделал паузу. После победы. Тогда я стану прежним и станцую на потеху публике. Сейчас не буду, не могу. Погибли летчики. Я их не знал, но уверен замечательные были парни. В такой день мне не танцуется, он, вздохнув, добавил: Виноват.
В наступившей тишине Максим вернулся к своему месту. Сел, взял вилку, нож. Капитан склонился к его уху.
Тебе конец, актер. Леди не привыкла, чтоб ей отказывали. Ты ее унизил
перед всеми такого не было с тех пор, как Вишева возглавила авиабазу. А возразить ей нечего правильно сказал. Она такое не забудет злопамятная баба.
Может от того, что спит одна? шепнул в ответ Максим. Насрать! Конец мне светит все равно. Так что не печалься. Выпьешь за меня, когда коммандер сообщит о гибели Борюша. Она ж некролог обещала
С того дня капитан спецслужбы стал для Максима единственным товарищем из панков. Пилоты Макса сторонились. Слово он сдержал, сочинив послание супруге капитана, которую в глаза не видел. Автограф вывел на глянцевом киножурнале, где прежний Борюш в окружении табуна блондинок, брюнеток и прочих рыжих восседал в открытом кабриолете.
Отношения с пилотами складывались с температурой на градус выше точки замерзания. Подчеркнуто служебные. Звездуна терпели, но и только. Нет, не оскорбляли, не третировали. Ладно, и того довольно, пришел к выводу Максим.
Что особо интересно, многочисленные барышни в обслуге базы медсестры в санитарном батальоне, библиотекарша, секретарша, почтальон и другие заразились той же холодностью. Ни одна не делала авансов! Даже некрасивые или не имевшие амурных связей с другими авиаторами.
К Борюшу подкатился лишь связист, открытый гей. Прямо заявил: соглашайся на меня, и я утешу по-дружески. В лоб получил и откатился.
В принципе, отсутствие партнерш для секса напрягало не сказать, чтоб сильно. Рядом городок на тысяч пятьдесят народу. Найти в нем даму стоит только щелкнуть пальцем. Чтоб Борюшу отказали? Но это означало ехать в город, идти в кабак, светить физиономией и отвечать на глупые вопросы. Не очень-то хотелось в душе Максим остался прежним белорусским парнем.
Он ночевал один, никто из офицеров селиться с ним не захотел. Баб Борюш не водил. Это не осталось незамеченным. За его спиной ходили разговоры: дескать, репутация суперлюбовника всего легенда? То есть сердцеед из Борюша, как и летчик никакой. Некоторыми его вынужденная сдержанность в общении воспринималась как гордыня. Брезгует звезда, мол, знаться с тружениками неба. Будто они сами не сторонились новичка.