Думаете, мне легко отказывать вам? произнесла она, не оборачиваясь. Мой муж вверил мне правление, покуда сын его еще мал. И я должна радеть о благе всей Руси, а не о личных прошениях тех, кому супруг мой завещал помогать мне.
Елена Глинская резко повернулась к деверьям, и выражение ее лица не предвещало им ничего хорошего.
Вы просите земли, но не можете дать мне гарантий, как будете их использовать! голос правительницы зазвенел под сводами тронного зала. Где свидетельства вашей верности? Отец ваш и брат всю жизнь Московскому престолу служили, но что совершили вы? Докажите, покажите себя в деле. Защищайте рубежи, укрепляйте грады, боритесь с разбоем на путях-дорогах. И тогда возвратимся мы к беседе о землях. А покуда всякий клочок земли на счету. Не могу я их раздавать по первому прошению. Времена чересчур суровы.
Юрий Дмитровский, не выдержав напряжения, шагнул вперед:
Мы родные братья твоего мужа, и посему имеем право на достойное вознаграждение!
Елена Глинская подняла руку, призывая к спокойствию:
Права твои я знаю, князь Юрий Иванович, но сейчас не время для раздачи земель. Крымские татары грозят южным пределам, литвины интригуют на западе, и внутри державы тревожно.
Мы готовы послужить тебе! собрался с духом Андрей Старицкий. Дай нам земли, и
мы упрочим пределы державы!
Намерения ваши достойны хвалы, князья, покачала головой великая княгиня. Но земли могу я вручить лишь за явные заслуги перед державой. Покуда же не вижу я, чем вы в недавнее время отличились.
Как же так! вспыхнул Юрий Дмитровский. На кой черт нам отличия, коли мы братья государя Василия Ивановича, потомки Рюриковичей!
Елена Глинская побледнела, ее глаза сверкнули гневом.
Придите ко мне с конкретными делами, с победами над супостатами, с укрепленными градами тогда и потолкуем о землях! произнесла она твердым голосом. А покуда идите и поразмыслите над моими словами, и махнула рукой, отпуская деверей.
Братья поняли, что аудиенция окончена. Их мечты о расширении владений разбились о неприступную стену отказа. Они склонили головы в прощальном поклоне и, не проронив ни слова, покинули покои, чувствуя, как внутри них бушует гнев.
По пути Андрей Старицкий встретился взглядом с Василием Шуйским, но тот демонстративно отвел глаза, показывая, что считает унизительным удостаивать взглядом побежденного. Князь тяжело вздохнул и опустил голову. Он понимал, что стал пленником собственных амбиций и недальновидности, чувствовал, как власть утекает сквозь пальцы, как тает его влияние на бояр и дворян. Сердце Андрея сжалось от боли, а руки в кулаки. В этот момент ему не хотелось даже смотреть на своего брата Юрия, который шел рядом к выходу из Золотой палаты.
Елена Глинская проводила князей взглядом, в котором не отражалось ни капли сочувствия. Она знала, что этот разговор станет началом долгой вражды между ними, но еще не догадывалась, что ее решение станет роковым: именно этот отказ положит начало той цепочке событий, которая приведет к трагической развязке в судьбе обоих братьев.
В тот же день Андрей Иванович, оскорбленный и униженный, поспешно покинул златоглавую Москву. Его кортеж, сопровождаемый верной дружиной, направился на северо-запад, к его удельному княжеству Старице.
По словам доносчиков, едва он ступил на землю своего княжества, как вокруг него сразу начали собираться все, кто не мог и не хотел мириться с растущим могуществом клана Глинских: родовитые бояре, опальные дворяне, служилые люди и даже некоторые церковники. Все они видели в князе Андрее Старицком последнюю надежду на противодействие усиливающейся власти Елены Глинской.
В Старицком кремле, за мощными стенами, возведенными еще великим князем Иваном III, постепенно формировался центр оппозиции. Здесь, в уютном княжеском дворце, за богато накрытыми столами велись долгие разговоры о будущем державы, о произволе временщиков на московском престоле и о том, как вернуть Руси былое величие.
Андрей Иванович, хоть и не отличался блестящим характером, умело пользовался тем уважением, которое оказывали ему бояре, называя его первым попечителем государства. Он уже тогда понимал, что в его руках постепенно сосредоточивается власть над теми, кто выражал недовольство правлением Глинских.
Старица превращалась в реальную альтернативу московской власти.
Глава 9
Едва она переступила порог палаты, как десятки пристальных взглядов впились в нее, источая яд лицемерия. В роскошной зале, по правилам придворного этикета, собрались боярыни не просто украшение дворцовой свиты, а хранительницы кремлевских тайн. Каждая из них, представительница
знатного рода Московского великокняжества, привносила в атмосферу свою долю интриг и заговоров, сплетая воедино тугой узел дворцовой жизни.
Взгляд Елены Глинской пробежал по лицам придворных жен: каждая, как неприступная цитадель, скрывала за холодной внешностью пылкое сердце и живой ум, умело лавируя в опасных водах придворной стремнины. Боярыни обладали искусством, которому мог бы позавидовать любой полководец, плетя интриги с ловкостью и изяществом мастеровитой ткачихи. Каждый их шепот и каждая улыбка напоминали тщательно подобранные нити, которые, переплетаясь, создавали сложный и непредсказуемый узор негласной власти и влияния.