Лучше всего сделать пластическую операцию лица и вырезать проклятую цифру вместе с кожей Паспорт можно всегда купить Я бы ушел в Швейцарию.
Зачем что-то делать с лицом?
Вы все любили сниматься с жертвами. Вашими лицами завалены все досье контрразведки русских и американцев тоже.
Ты прав.
Двадцать третий сообщал, что и четвертая группа русских будет заброшена по
воздуху Я что-то не видел парашютистов.
Они изменили решение в последний момент.
По-моему, они еще не приняли решения Они просто исчезли.
Да. Кройшу не повезло До сих пор не могу понять, как горстка русских расправилась с двумя взводами СС.
Это особые люди, Гельмут. Их собирали со всего фронта, а может быть, и фронтов. Кройш был зауряден просто служака.
Они все равно придут к Отшельнику.
А если нет? Что-то долго он молчит Может быть, заболел?
Рутт помолчал, поиграл стеком, потом четко сказал:
Я пошел спать. Распорядись достать овец и все принадлежности пастуха. Мне нужно еще обработать кислотой руки. Чтобы собака привыкла ко мне, я должен ей устроить настоящий пир. Для этого нужно мясо.
Хёниш кивнул, прикрыл глаза и поджал губы, как это делал всегда, когда требовал от мозга максимального напряжения.
На все вопросы он мотал головой и только мычал, потом написал прутом на песке «Лука».
Глухонемой он, первым догадался Присуха, а зовут Лука. Только как же зовут, если он не слышит.
А это мы сейчас проверим, усмехнулся Щеколда.
Он сзади бесшумно подошел к пастуху и выстрелил из пистолета над ухом Луки.
Тот даже не повернул головы.
Отставить, сержант Чиликин, сердито сказал Седой.
Капитан разглядывал овец. Их было немного, и все под стать пастуху тощие, грязные, со скатанной лоснящейся шерстью.
Седой кивнул Джаничу. Тот подошел к пастуху и написал на песке одно слово по-сербски: «Откуда?»
Глухонемой показал рукой за гору и написал: «Кловачи».
Село за горой, сказал Джанич, я там бывал
И, написав на песке: «Хозяин?» ткнул в пастуха пальцем. Тот испуганно замотал головой и махнул рукой в сторону горы.
Джанич взял пастуха за руки и развернул их ладонями кверху. Ладони были в язвочках, кое-где кожа лопнула, и они слегка кровоточили.
Джанич отвел глаза, но все же открыл вещевой мешок пастуха. Ничего, кроме куска овечьего сыра, там не оказалось.
Может, покормить его, товарищ капитан, вымолвил Присуха, на которого и руки и весь вид пастуха произвели жалостливое впечатление.
Лука ел неторопливо, беря мясо из банки руками, предварительно даже не ополоснув их. Покончив с едой, он низко поклонился и отошел к ручью, где овцы пили воду.
Кого у нас нет? спросил Седой.
Феникса и болгарина в дозоре.
Так. Пастух пусть идет дальше Некстати он тут оказался, ну да ладно Ты что, Гайда?
Капитан заметил долгий, изучающий взгляд серба он следил за пастухом. Седой проследил взгляд и увидел, как Лука встал над овцами. Словно Наполеон при Ватерлоо. Спина его была пряма как стенка. Он смотрел из-под руки на гребень горы, вскинув голову и расправив плечи. Там летел самолет.
В укрытие! крикнул Седой. Всем в расщелину
Старенький одномоторный моноплан-парасоль прошел так низко, что Седой увидел пилота. Тот смеялся. И все же он сбросил гранату. Она взорвалась на том месте, где было начертано слово «Лука». Летчик, конечно, прочитал его.
Мы сами демаскировали себя, сказал Седой и усмехнулся, а может быть, это и к лучшему.
Лука с овцами мелькал за гребешками скал и скоро исчез совсем.
И тогда Долгинцов спросил:
Что, Гайда?
Серб присел на корточки рядом.
Командир Это не пастух и не серб.
Ну да! искренне вскинулся Седой.
Он не пахнет сербом, он пахнет старым дорогим одеколоном, а может быть, и опытной немецкой овчаркой. И одежда подобрана случайная. Шляпа горца, а чувяки жителя долин. И ходит, сгорбившись понарошку, у этого человека с трудом гнется спина значит, солдат.
Седой изумленно смотрел на Гайду. Да, этот человек схватил все или почти все, что успел заметить он сам. «Однако талант», с уважением подумал Долгинцов. И старый запах немецкого одеколона уловил. И то, что глухонемой оделся для них, не учитывая словенца и серба в группе русских. Как же это, абвер и такая небрежность. Да, прав, наверное, Веретенников не те нынче немцы.
Спасибо, товарищ Гайда, сказал Седой, я тоже думаю, что он враг
с удивлением посматривали на него. Арабаджев сказал:
Нетерпеливость плохой советчик, Андрюша
Долгинцов и сам понимал, что не прав, но у него не было четкого плана поиска. Наблюдение за дорогами ничего не дало. Машин было много, маршруты их предугадать было невозможно, и Седой понимал, что попал в эту круговерть не по своей воле. Кажущаяся неразбериха была организована. Бензовозы проделывали огромную, казалось бы, ненужную работу, они кружили по проселкам и днем и ночью.
Встреча с «пастухом» еще раз убедила капитана, что склад где-то рядом. Он не совсем понял намерение немцев ведь они знали о существовании группы. Агент, конечно, их всех «сфотографировал» и пересчитал, знает, чем вооружены. Но он не знает двоих Щеколду и Арабаджева. А это уже хорошо неопознанный резерв.