Какой дорогой добирался?
Как всегда, кратчайшей. Сам знаешь от Ключевой до Литейной короче, чем по Садовой, не пройти.
Я ощущаю легкую дрожь в коленках: Садовая проходит параллельно Гончарной. Но голос мой по-прежнему спокоен, даже ленив:
По дороге никто не встретился?
Да нет, пустынная была улица. Вот уже когда я на Литейную вышел, хлопец один мимо пробежал. Я еще подумал: куда в такую поздноту спешить? На работу рано, в магазин закрыто
Как он был одет?
Плащ на нем был светлый такой. На голове ничего.
Куда направлялся?
Как раз троллейбус трогал в сторону города, он почти что на ходу сел.
7
Леша, ты? Найди Рябчуна, и мигом поднимайтесь ко мне. Есть отличные новости, Леша! У тебя тоже? Добро, посоревнуемся, кто кого удивит.
Не прошло и пяти минут, как оба мои помощника сидели напротив меня.
Андрей Петрович, как успехи?
Сижу в домоуправлении, просматриваю списки жильцов, кое-кого проверяю. Пока ничего обнадеживающего
Чувствую чем-то озабочен старый участковый, чего-то не договаривает.
Что еще, Андрей Петрович?
Рябчун отмахнулся:
А, ерундистика! Как-нибудь после
Я поворачиваюсь к Волкову.
Леша, ты собирался нас чем-то удивить?
Волков, скорбно разглядывавший на рукаве крохотное пятнышко, резко выпрямился.
Не знаю, Дим Димыч, может, то, что я выяснил, никаким боком к нашему розыску не относится, но сообщить я обязан. Опрашивая жильцов, я наткнулся на
студента Вольдемара Риекстиня. В минувшую субботу он провожал девушку, шли они по Октябрьскому мосту. Мимо них на большой скорости проехал мотоцикл. Возле политехнического института мотоциклист развернулся и помчался обратно
И что ты здесь нашел подозрительного?
Время, Дим Димыч. Студент утверждает, что это случилось между одиннадцатью и полночью.
В чем был одет мотоциклист?
Коричневая кожаная куртка, на голове каска. Непонятно, почему он тут же повернул обратно.
Ну, мало ли причин? Может, просто захотел проветриться, прокатиться.
Так поздно?
Именно в эти часы движение минимальное. Показания студента, Леша, запомним, возможно, они нам пригодятся, но у меня есть сведения поважнее. Я сделал эффектную паузу, торжествующе оглядел своих подчиненных. Так вот, други, преступник для бегства использовал не мотоцикл, а троллейбус девятого маршрута. И был он не в коричневой куртке, а в светлом плаще, что, кстати, соответствует показаниям потерпевшего и его матери. Предстоит срочно выяснить, кто из водителей работал в субботу поздно вечером. Учитывая, что троллейбусный контингент преимущественно женский, дело это поручается Волкову как мастеру устанавливать контакты с прекрасной половиной рода человеческого.
Когда Волков вышел из кабинета и мы остались с Рябчуном вдвоем, я повернулся к нему, спросил напрямик:
В чем дело, Петрович?
Такая ситуация, Дим Димыч, что неловко и говорить-то при всех. Рябчун был смущен и расстроен. Но и молчать не имею права
Давай, Петрович, без предисловий, самую суть.
Суть, Дим Димыч, в том, что ошибся наш начальник.
Бундулис?!.
Он самый. Понимаешь, Дим Димыч, никак я не мог успокоиться, что подставил тебя под разнос. Пошел к бабке, хозяйке Валета: «Ты что, старая, меня обморочила, время ухода квартиранта неправильно назвала?» Клянется всеми святыми передача, мол, кончилась в пол-одиннадцатого. У нее, оказывается, часы старинные с боем, как раз пробили один раз. Сую программу под нос, показываю передача кончилась в двадцать два пятьдесят. Уперлась и ни шагу назад: «Мало ли что напишут, я своим часам больше верю». Не поленился я, сходил на телестудию. И что ты думаешь права бабка: по техническим причинам трансляция из Москвы была прервана. Вот официальная справка! На студии мне объяснили редко, но такое случается. Так что, Дим Димыч, рано нам выключать Валерку Дьякова из списка подозреваемых. Вполне мог он за это время добраться до Гончарной
И вот я снова в отделении реанимации. За прошедшие дни я несколько раз справлялся о состоянии здоровья Носкова. Иногда отвечал Сеглинь, иногда медсестра: «Без изменений положение тяжелое надежды не теряем» В каком состоянии таксист сейчас? Смогу ли я с ним разговаривать? Нужно тщательно продумать вопросы, на которые я хочу получить ответ, чтобы не получилось как в прошлый раз.
Сеглинь встречает меня как старого знакомого и потому особенно не церемонится: кивком головы предлагает обождать и тут же убегает. Видимо, в отделении произошло нечто чрезвычайное: в кабинет то и дело заходят врачи и медсестры, тихо о чем-то совещаются, куда-то звонят. До меня доносятся отрывочные фразы: «пульс не прощупывается давление упало срочно требуется переливание»
Сеглинь возвращается через десять минут, усаживается рядом. Он радостно возбужден, даже мурлычет что-то вполголоса видимо, опасность, грозившая больному, миновала не без его участия.
Ну, инспектор, рассказывайте! Как успехи? Поймали того негодяя?
Доктор, мне нужно еще раз поговорить с таксистом.
Ис-клю-че-но! Ка-те-го-ри-чес-ки!
Неужели ему так плохо?
Напротив, ему гораздо лучше. Но именно поэтому я вас и не пущу! Сегодня ему лучше, а что будет завтра, мы не знаем. Он все еще на грани. И я не хочу, чтобы ваше посещение нарушило с таким трудом достигнутое равновесие. Спрашивайте меня, я готов ответить на все ваши вопросы.