Дерзкий план рождался у Седого, когда последняя машина покинула пещеру. План был и сложен и прост одновременно. Сделать садок, отловить десятка два крупных летучих мышей и привязать им на брюшко трехсотграммовые мины. Открыть ворота, замкнув электрическую цепь, закрыть дымовыми шашками вход от дзотов, проникнуть в пещеру и выпустить летучих мышей. Мышь долго не пролетит, вцепится в свод. Сработает взрыватель замедленного действия.
Седой не думал, что бочки с горючим расположены далеко в глубине пещеры немцы не любят делать лишнюю работу. Оставалась, правда, весьма существенная деталь как выманить рогу СС, охрану склада из той казармы или бункера, где они расположены. Нужен бой. Но сначала демонстрация всех разведчиков, кроме троих. И нужны маски. Чтобы капитан Рутт не знал, что его, Седого, командира диверсионной группы «Кедр», нет с идущими в ловушку разведчиками. Маски можно сделать из противогазов.
Здесь другая война, думал Седой, здесь не гудят моторы, не рвутся мины и снаряды, здесь не требуется и особой храбрости. Здесь ценится выше всего умение терпеть и ждать, обмануть врага внезапным ходом, переиграть его умом.
И Седой вспомнил распадок на краю долины. Распадок ловушка, каменный большой мешок с одним выходом. Немцы, конечно, знают о нем, и он в поле их видимости. Если провести группу по краю долины, ее зафиксируют немецкие наблюдатели.
Что же там, в этой железной коробке, товарищ капитан, прервал мысли Долгинцова Феникс.
Там небольшой рубильничек. На всякий пожарный случай. Мало ли что там, внутри вдруг заело трос, или все угорели от бензиновых паров. Ворота можно открыть и с улицы, только нужно замкнуть цепь. Ясно?
Ясно Как к нему подобраться?
Пулеметом
Как это?
Две очереди всадить в скальную стенку она тонкая, добраться до коробки. И ее срубить пулями Замкнуть цепь И «Сезам, отворись!».
Здорово! Только кто же так точно напишет расписочку?
Щеколда. Только он.
А дзоты? Они, что же, молчать будут?
Не будут, Серега, в том-то и дело. После первой же очереди накроют.
Значит, нужно разбить камень с первой очереди?
Да. Хорошо бы.
Они хорошо называются у Брема «красный кожан».
Самые наши мыши, вставил Присуха, а я гарантирую взрыватели к минам любого замедления
А мины?
Мины, командир, сделаю я, сказал Франтишек, нужно ведь не более трехсот граммов взрывчатки.
Да, «кожан» больше не потянет сказал Джанич.
Щеколда?
Спасибо, командир, за доверие. Постараюсь добраться до коробки. Только бы успеть
Да. От Чиликина зависело все. Если не откроются ворота вся затея с летучими мышами лопнет как пузырь.
Знать бы, сколько их там? вздохнул Гайда.
Зачем? Сколько ни есть все наши, отозвался Арабаджев.
«Человек всегда должен надеяться на лучший исход, думал Долгинцов. А его-то и нет. Исход один. Смерть
с оружием в руках».
Распадок ловушка, капкан. Вошел и уже не вышел. Если немецкий комендант не дурак, он поймет всю выгодность своего положения и поднимет солдат по тревоге. Велик будет соблазн уничтожить всю группу одним махом. Наверное, за такое у них дают Железный крест.
«Как же тяжело отправлять людей на смерть, думал Седой. Ведь это их последний день, вечер, последнее солнце, самокрутка, рукопожатие. Другого дня не будет. Но ведь этот день приходит рано или поздно, а тебе вдруг выпало сделать для других людей такое великое дело, что все твое существование на земле окупается сразу и на долгие годы. И все равно, как все-таки тяжело посылать людей на неминуемую смерть». О себе за годы войны он привык не думать смерть всегда ходила с ним рядом. Ему вдруг тепло и хорошо вспомнился Веретенников. Этот парень останется жить. Должен. Он же Феникс. А вообще везучий. Оказывается, есть на войне и такая субстанция везение. Он вот тоже везучий. Сколько раз приходилось умирать, а живой.
К вечеру Гайда сплел из ивовых прутьев просторный садок. Вернулся из поиска Джанич с Арабаджевым. Они принесли в мешке двенадцать крупных мышей. Мыши отчаянно пищали, и Седой подумал о патрулях, которые иногда появлялись на скалах.
Ночь прошла спокойно. Веретенников доложил об очередном рейсе колонны «бюссингов». У немцев было все в порядке. Они работали.
Следующий день Франтишек и Присуха мастерили мины. Взрыватели должен будет вставить Веретенников в последний момент. Замедленность пять минут. Этого времени должно хватить, чтобы выпустить всех мышей.
Кончался день. Солнце огромным красным шаром медленно падало за вершину горы. Но и потом света его хватило, чтобы высветить лица сидящих кружком людей. Они писали письма. Все, кроме Щеколды и Седого.
Долгинцов отозвал Арабаджева, сунул ему гранату-неразлучницу и тихо сказал:
Проведи мне людей мимо скального гребешка, Николо
Хорошо, Андрюша Возьми письмо. Останешься живой, передашь моим. Только в руки. Хочу, чтобы ты рассказал сам
Если останусь, сделаю, как говоришь.
Прощай Помни Севастополь
Они обнялись.
Солнце совсем спряталось за горой, и лишь призрачный полусвет говорил, что оно еще здесь, в этом краю, в этом полушарии. И в этом полусвете он, напрягая глаза, всматривался в их лица.