Санпан спился. Стопроцентный алкаш. Такой может и за рубль человека прикончить. Лишь бы на бутылку собрать. А может, все-таки ухлопал знакомого? Счеты свел?
Над этими версиями надо работать, соглашался Корнилов. Но только как над одними из многих. Не очень-то верится мне, что Полевой убил. И второй человек Куда он делся? Проверка на станции показала, что с поезда, который прибыл на Мшинскую в пятнадцать часов, сошло человек двенадцать. Но только двое двинулись по тропе к лесу: один на лыжах, другой пешком. Кто был этот второй? Местный? Приезжий? Кузнец Левашов из деревни Пехенец, у которого вечером провели обыск, заявил, что никогда не покупал пистолет у Иванова под этой фамилией он знал Санпана. И слыхом не слыхал о том, что у Санпана есть оружие. Значит, пистолет у Полевого? Значит, он был вооружен, а только обманывал Сестеркину? Сам он до сих пор не протрезвел.
«Дело довести до конца должен я, решил наконец Игорь Васильевич. Утром позвоню начальству, доложу обстановку. Попрошу разрешения остаться еще на день. Вместе со следователем прокуратуры организую розыск». Он встал, закурил. Ему вдруг отчетливо представилось тупое, бессмысленное лицо Полевого. «Водка, она и из бандитов веревочки вьет». И тут же он подумал об убитом. Вот и еще одна трагедия Нет человека. Кто он? Какие земные дела его остались невыполненными? За долгие годы работы в уголовном розыске Корнилов так и не привык воспринимать чужую смерть спокойно. Научился лишь сдерживаться, не показывать окружающим, что каждый раз переживает убийство как личную трагедию. И он никогда не позволял себе думать о погибшем как о неудачнике. От сочувственно произнесенного слова «бедолага» Корнилова коробило. Он относился к смерти серьезно.
Днем, когда Игорь Васильевич с участковым пришли из Владычкина к лесу, туда, где был убит лыжник, следователь прокуратуры уже закончил осмотр места происшествия, тело было отправлено в районную больницу. Лишь на опушке у большого костра сидели на поваленной ели двое мужчин, что-то жевали. Увидев Корнилова с участковым, они поднялись, подошли.
Товарищ подполковник? спросил хрипловатым голосом один из них, крепыш в овчинном полушубке.
Он самый!
Старший оперуполномоченный Клюев, отрапортовал крепыш. И кивнул на второго: Оперуполномоченный Чернышев.
Игорь Васильевич пожал им руки.
А следователь с экспертом уехали, сказал, словно бы извиняясь, Клюев. Просили передать, что стреляли из винтовки или карабина. Пулю извлекли. Сняли слепки следов ног. Каликов говорит женские. Крепыш запнулся. Каликов это следователь, товарищ подполковник.
Понял, мрачно сказал Игорь Васильевич. Негусто.
Участковый показал Корнилову место, где лежал убитый. Вокруг было очень натоптано.
Что они тут, хороводы водили, что ли? рассердился Корнилов. Большие ученые они у вас.
Он пошел по тропе поискать, нет ли окурка, не зацепилась ли где за кусты нитка от одежды В лесу было мрачновато уже начинало темнеть.
«Почему убийца не стрелял в лесу? мелькнула у него мысль. Ведь что, кажется, проще и удобней стрелять в лесу».
Василь Васильевич, окликнул он участкового, шептавшегося с Клюевым. Ты окрестности-то осматривал?
Осматривал, товарищ подполковник. Вид у участкового был понурый, и Корнилов подумал о том, что лейтенант, наверное, переживает и за то, что убийство произошло на его участке, и за то, что раньше не знал ничего о Санпане, проживавшем у него под носом.
Пойдем пройдемся еще разок там, где ты ходил, лейтенант. Игорь Васильевич обнял его дружески за плечи. Посмотрим, пока совсем не стемнело, что тут и как.
Они двинулись по старому следу, глубоко проваливаясь, цепляясь за маленькие елочки. Круг получился довольно большой, но, как ни всматривался Корнилов, снег лежал девственный, нетронутый. Только в одном месте напетлял заяц.
Товарищ подполковник, я вам точно говорю, в лесу и в поле следов нет, а у тропы, когда я утром пришел, были, сказал участковый. Не только женские. Мужские следы. Слов но кто-то обошел вокруг убитого пару раз. Их метелью запорошило, но я разглядел.
Сейчас, припоминая все свои действия при осмотре места преступления, Игорь Васильевич никак не мог отделаться от такого чувства, будто упустил там, в лесу, что-то очень важное. В городе было проще комната, квартира, улица, замкнутое пространство, которое надо было исследовать, изучить. А здесь лес, поле, открытое всем ветрам Игорь Васильевич усмехнулся: «Специалист-то я, выходит, однобокий. Ярко выраженного
городского типа Как же эта болезнь называется боязнь открытого пространства?» Он попытался вспомнить, но так и не вспомнил. Сел за маленький столик, записал в блокноте: «1. Убитый??? 2. Попутчик. Опросить всех жителей Владычкина, лесника, егеря, 3. Полевой. Оружие?»
Игорь Васильевич представил себе маленькие густые елочки, девственный, начинающий голубеть вечерний снег и следы зайца и дописал: «4. Охотники».
Ночью Корнилову снились горы. Он стоял на кромке ледника, вглядываясь в голубеющие вершины, и пел.
3
В маленьком гостиничном буфете Корнилов съел стакан сметаны, выпил бледного, чуть теплого чая с кусочком засохшего сыра больше разжиться было нечем. Пошел в горотдел пешком.