Ты хочешь?
Да. И отчитываться я буду только перед Советом Астрогации.
Пилотам Пионеров и Дальней Разведки часто приходилось принимать решения, выходящие за пределы компетенции обычных командиров кораблей. Поэтому наиболее опытные из них получали карт-бланш, предоставлявший им автократию на исследованных планетах и даже в нейтральных пространствах освоенных уже систем вне стамиллионокилометровой территориальной зоны, в пределах которой по космическому праву любой корабль подчинялся местным Советам.
Космоскаф находился в ста двадцати семи миллионах километров от Ксении, и Болл решил использовать свой карт-бланш.
Костин понял это.
Боря, сказал он, эх, Боря И отключился.
Шорак! Слова Болла были отрывисты и сухи. Пристыкуйте «мирмеки» к «Велосу».
Шеф-пилот
«Походный устав», параграф 17.3!
Есть, шеф-пилот! мертвым голосом сказал Шорак и забубнил: КСГ борт 73 к М-213, М-217, М-222
Гуллакян, дайте траекторию на НИС-641.
Гуллакян молча отвернулся к вычислителю. По экрану траектографа поползли разноцветные кривые. Их движение все убыстрялось. Постепенно их становилось меньше, они сливались и вдруг замерли одной четкой зеленой чертой, тут же возникшей и на курсографе.
Болл положил руки на клавиатуру ходового пульта.
Гуллакян, рывком развернув свое кресло, ударил его каменно холодным и тяжелым взглядом.
Это трусость, очень тихо и очень зло сказал он. Вы просто трус, шеф-пилот. И ответите за это.
Отвечу, кивнул он.
IV
В рубке царило молчание, наполненное комариным звоном гравитров да изредка простреливаемое короткими диалогами, состоящими из строго уставных фраз. Болл и не пытался пробить брешь в немоте, отделившей его от экипажа, зная, что сейчас это бессмысленно. Может быть, потом
Дважды Шорак связывался с базой, и Болл разговаривал с Костиным. Хотя тот явно поостыл, разговор все же носил несколько натянутый, подчеркнуто официальный характер. Впрочем, Болла скорее удивило бы обратное. Он знал, что поймут его не сразу. И не все.
На пятые сутки Болл начал маневр расхождения. «Велос» и «мирмеки» продолжали идти прежним курсом, все ускоряясь, уже не только за счет энергии гравитров, но и притягиваемые исполинской массой светила. Космоскаф же понемногу отставал, не выпуская их из поля зрения локаторов.
Трое в ходовой рубке не сводили глаз с экрана, на котором медленно таяла в огненном буйстве хромосферы точка последнего романовского корабля. Затем Болл передал Гуллакяну управление и приказал возвращаться.
Это славная могила, Геворк, устало сказал он. За эту неделю он действительно очень устал. Лучшая, какую они могли получить
Ни слова, ни тон, какими они были сказаны, не перекинули даже шаткого мостика между ним и его молчащим экипажем. Да Болл и не рассчитывал на это. Шорак, прекрасный побольше бы таких мальчик; Гуллакян, великолепный пилот, хотя для командира и чересчур горячий, оба они не могли принять горькой правоты его решения. Но были и другие. Шайгин, шеф-пилот «Кристы»; Трессель, поведший свой «Хаммер» на последнюю посадку потому лишь, что его ждала не известная опасность, а неизвестность; и, наверное, даже экипаж «Велоса» эти поняли бы его. И там, в Земляндии, в Совете Астрогации найдется немало таких, кто понимает не только умом, но и сердцем, что прошло уже то время, когда за любую крупицу знания Человечество жертвовало жизнями людей. Что сейчас, когда жизнь человека стала высшей ценностью Человечества, пришла пора пересмотреть многие критерии и понятия. Слишком это дорогая цена за знания кровь. Ею могли платить в те времена, когда Человечество было заперто на одной планете и с непостижимой
расточительностью бросалось всем: людьми, природными ресурсами едва не погубив при этом себя. Но сейчас это уже невозможно. И кто почувствует себя вправе воспользоваться знанием, добытым такой ценой? И если правда, что индивид в своем развитии повторяет историю вида, тогда понятно, откуда в молодых так много этой реликтовой жертвенности той, которая заставила Шорака требовать, чтобы его пустили на «Велос». Это можно понять, но нельзя допустить.
Вы не станете возражать, если я спишусь с «Сирруса», шеф-пилот? нарушил молчание Шорак. Он мог и не спрашивать, но поступить иначе было бы неэтично, да и вообще не характере стажера.
Болл покачал головой.
Нет нужды, Карел. А вы, Геворк, готовьтесь принять «Сиррус». Вот вы и дождались
Три года назад, когда Болла назначили на «Сиррус», Гуллакян, уже бывший к тому времени первым пилотом, сам надеялся занять это место. Естественно, кому же из пилотов не хочется иметь свой корабль И хотя ни тот, ни другой ни разу не обмолвились об этом, понадобилось почти два года, чтобы их отношения из осторожно-отчужденных превратились в почти дружеские. Ненадолго, увы.
Что вы хотите сказать, шеф-пилот? спросил Гуллакян.
С «Сирруса» спишусь я, Геворк. И вам обоим не придется летать с могильщиком, да, я слышал ваш вчерашний разговор. Шорак густо покраснел и отвернулся. Болл продолжал: Через полтора месяца пойдет в Земляндию «Дайна», и я полечу докладывать Совету Астрогации. Вместе с Костиным, вероятно. Потом останусь на Земле: меня приглашали преподавать в Академии, и я, пожалуй, это приглашение приму.