Где вы живете?
На улице Сентября, дом двадцать восемь.
Двадцать восемь! повторил он в раздумье. И вдруг схватил папку с материалами института Петкова, открыл ее и прочитал: «Специальный институт, улица Сентября, дом двадцать шесть». Он был потрясен.
«Может быть, ученые провели какой-нибудь опыт, или?..» он не знал, что и думать.
Где находится ваш сын?
В детской больнице.
Христов поднял телефонную трубку.
Дайте четырнадцать двадцать четыре. Ответили из лаборатории министерства.
Немедленно пришлите сюда человека,, нужно исследовать один предмет, приказал майор.
Женщина продолжала жаловаться, что на улицах случаются такие страшные вещи, и с надеждой спрашивала, поправится ли ее сын.
Христов внимательно выслушал ее, успокоил, проводил до дверей и вернулся к столу. Он невольно улыбнулся. Правильно говорил генерал: «Будь начеку, ничего не упускай из виду, и они. сами выдадут себя!»
Да, они выдали себя!
Мальчика только что осмотрел профессор 11ет-ков. Он с ужасом убедился, что Ваня подвергся радиоактивному облучению, тому самому, что и его подопытные животные. Но он не знал, как объяснить это, и потому не реагировал на иронические восклицания некоторых врачей.
Радиоактивный ожог! Черт знает что!
Уж не атомную ли бомбу нашел мальчик на улице!
Слушая их, майор Христов едва удержался, чтобы не направить врачей в лабораторию посмотреть на зеленую ручку.
Профессор Петков был очень взволнован. Он сидел на кровати и слушал мальчика, который подробно рассказывал ему о том, что он делал в последние дни. Ваню не смущало присутствие врачей, и он с удовольствием рассказывал о своем приключении.
Выждав, когда общий интерес к мальчику несколько остыл и врачи начали расходиться, майор Христов подошел к профессору и Ване.
Товарищ профессор, можно поговорить с вами наедине? спросил он Петкова.
Профессор встал и попросил врачей и сестер покинуть палату.
Что вы скажете об этом, профессор? Петков пожал плечами.
Только одно: ребенок облучен гамма-лучами!
А откуда они взялись?
Не знаю! Просто не могу представить!
Тогда не могли бы вы поехать со мной? Вы должны обязательно посмотреть один предмет...
Ручку, да? спросил Ваня, который слушал разговор майора с профессором.
Да, Ваня, ручку.
Где она?
У меня. Видишь, что она сделала тебе?
А она не бомба, дядя?
Хуже бомбы, Ванюша! Майор погладил русую головку ребенка и вместе с профессором вышел из палаты.
Они поехали в лаборатории, куда Христов направил на исследование ручку. Смертоносная дамская ручка находилась в свинцовом ящике. Открыв ящик, Христов сказал:
Вот ключ к решению задачи, профессор! Петков был
в недоумении.
Какой ключ?
Христов что-то сказал одному из сотрудников лаборатории. Тот принес счетчик Гейгера. Христов снял наконечники с ручки и поднес ее к счетчику. Стрелка сильно отклонилась и остановилась на последнем делении.
Профессор взглянул на ручку, затем на счетчик, побледнел и закричал:
Что вы делаете! Это смертельно! Это радиоактивный материал!
Он ударил по руке майора, и ручка упала на пол.
Майор поднял ее и положил в свинцовый ящик.
Эта ручка, сказал Христов, внимательно всматриваясь в лицо профессора, найдена под окнами вашего института.
Профессор еще больше смутился.
Вы хотите сказать, кто-то из наших людей... нерешительно произнес он.
Может быть, и не из ваших... Но предполагаю, что радиоактивная пыль в ручке носится не из любви к ядерной физике!
Профессор помолчал, как бы собираясь с мыслями, а затем спросил:
А вы знаете, что в течение целого года у нас гибнут подопытные мыши?
Знаю. Уверены ли вы, что этот радиоактивный материал не из вашего института?
Да! Ключ от камеры с радиоактивным газом хранится в специальном месте, и только я имею доступ к нему. Кроме того, в нашей стране не производятся свинцовые ручки, наполненные радиоактивной пылью.
Тогда что вы скажете о том, как оказалась эта ручка у стены здания, в котором расположен ваш институт, и к тому же как раз под центральным окном лаборатории?
Профессор ничего не ответил.
Провалилось четыреста пятьдесят шесть опытов, мрачно произнес он наконец.
И мыши гибнут всегда?
Да.
Чем вы объясняли их гибель?
Да, тем, что наш специальный материал не обладает устойчивостью против гамма-лучей, и они легко проникают через него. Мы, правда, всегда удивлялись, что опыты проваливаются...
А почему это удивляло вас? спросил Христов.
Потому, что рентгенографическое исследование материала доказывало, что он должен выдержать гамма-лучи, а на практике получалось обратное.
Майор Христов задумался. Искорка догадки уже разгоралась в большое пламя, которое должно было осветить истину. Майор понял, что он напал на верный след.
А какое отношение к неудачам имеют ваши сотрудники? спросил майор.
Какое? Мне трудно обвинить их в недобросовестности. Правда, инженер Николов несколько раз угрожал уйти из института и даже на собрании выступил против моей теории. Что касается Савова и Радевой, то они работают очень добросовестно, особенно Савов, который всегда был за продолжение опытов. Даже когда я отчаялся, он уговаривал меня продолжать работу и говорил, что, может быть, следующий опыт принесет удачу...